Колени Клэр подкосились. Она отошла от двери, чтобы присесть на подлокотник дивана.
– Сьюзен, да. Ей девятнадцать лет.
Ванесса смотрела на пол, застеленный тонким тускло-коричневым ковром.
– У меня тоже была дочь, – сказала она. – Анна. Только я полагаю, что теперь у нее другое имя. У меня ее отобрали, когда она родилась, потому что я была еще сама ребенком, и я пила, и глотала наркотики, и принимала большие дозы успокоительных таблеток, и делала все, что было в моих силах, чтобы покончить с моим существованием, или же сделать его несколько более сносным. – Она посмотрела в окно на новые почки на клене, и Клэр могла видеть блеск слез в ее глазах. – Я не говорю, что все это – твоя вина, – сказала она. – Я тебя обвиняю только в одном. В том, что ты предала меня.
– Нет, я не делала этого, – сказала Клэр, – но если и так, то это было ненаме…
– Ты ведь знаешь, что они были любовниками, правда? – спросила Ванесса.
– Кто?
– Мелли и Зэд. Именно поэтому отец ушел.
Клэр прижала кончики пальцев к вискам.
– Мелли и шериф? О, это какой-то бред. Ты, должно быть, ошибаешься.
– Я слышала об этом от отца. Шесть дней в машине с ним по дороге в Сиэтл. Я узнала гораздо больше того, что мне бы хотелось услышать.
– Он так и не дал нам знать, где ты была, Ванесса. Ты знаешь об этом? У нас не было возможности…
– Он до сих пор продолжает заниматься этим. – Ванесса защелкнула сумочку, висящую у нее на боку.
– Кто? Что?
– Зэд Паттерсон.
– Заниматься… чем?
– Ты знаешь, что он теперь сенатор от Пенсильвании?
Клэр беспомощно покачала головой.
– Под именем Уолтер Паттерсон.
Да, подумала Клэр. Она уже слышала это имя раньше.
– Девочка недавно обвинила его в сексуальном домогательстве, но он вышел сухим из воды, потому что никто не поверил ее рассказу. Мне бы нужно было выступить в поддержку ее обвинения, но я струсила.
Однако теперь, – она издала вздох, – я руковожу программой для подростков, которые подверглись насилию, когда были детьми, и теперь я собираюсь дать показания на Капитолийском холме, чтобы попытаться получить финансирование для этой программы. Я собираюсь предать все гласности, все то, что висело на мне столько лет.
– А что, если ты ошибаешься? – спросила встревоженная Клэр. – Или даже, если ты права и все это действительно произошло с тобой, неужели ты и в правду хочешь все это откопать? Возможно, тебе нужно все это забыть, оставить в прошлом.
Старая Клэр заговорила, подумала она. Как быстро может она опуститься до этого удобного положения полного отрицания.
Она не была удивлена, когда сестра покачала головой с презрением.