– Да, недалеко.
– «Дары моря». Слышали?
Клэр кивнула. Она слышала, но ни разу не обедала там.
– Вероятно, он посещал Марго довольно регулярно первое время, пытаясь как-то найти с ней общий язык, – сказала Джинджер. – Это было до того, как я сюда поступила, поэтому я не знаю наверняка. Но она так же мало обращала на него внимания, как и на всех остальных, и к тому времени, как я стала работать с ней, он стал навещать ее раз в два месяца или что-то в этом роде. Он, как я думаю, сдался. Но нельзя ведь это ставить парню в вину.
– Какие у них были отношения?
– У Марго почти ни с кем не было никаких отношений, я полагаю. Я позвонила, чтобы сообщить Рэнди о том, что она покончила жизнь самоубийством. Он принял это спокойно. Просто поблагодарил меня и сказал, чтобы ее вещами распорядились по своему усмотрению, вот и все. – Она взяла из рук Клэр фотографию в рамке. – Однако я намеревалась отправить это ему. – Она посмотрела на фото. – Я думаю, он чувствует себя беспомощным. Мне тоже иногда приходилось испытывать такое же чувство. Трудно работать с тем, до кого ты не можешь достучаться.
Беспомощность. Это слово прекрасно подходило к тому чувству, какое было у Клэр в те короткие минуты с Марго. Она могла представить ту глубину беспомощности, которую чувствовал ее брат.
Джинджер кивком указала на дверь.
– Я покажу вам, где она проводила большую часть времени.
Клэр пошла за женщиной вдоль длинного коридора, пока они не пришли в большую открытую комнату. Окна были расположены на трех стенах, и Клэр представила, что в солнечный день комната, должно быть, купалась в свете. Ощущение такое, будто ты вышел на волю после того, как просидел запертый в чулане.
В комнате находилась почти дюжина больных, некоторые из них смотрели телевизор в уголке, несколько играли в карты за небольшим столиком. Только пара из них обратила внимание, когда она и Джинджер вошли, но и они быстренько занялись своими картами и телевизором.
Джинджер указала направо, где у стены стояло пианино.
– Вот постоянное прибежище Марго. Она всегда играла классическую музыку, хотя однажды… – Джинджер улыбнулась. – Это было так странно. Однажды, когда Нанни вошла в комнату, Марго начала играть «Люби меня нежно…».
Клэр засмеялась.
– В этом было столько мягкого юмора, раньше я ничего подобного в ней не замечала. – Джинджер приняла задумчивый вид. – Она никогда ни с кем не разговаривала. Ни с обслуживающим персоналом, ни с больными.
– Но она же разговаривала со мной на мосту, – сказала Клэр. – В ее словах не было особого смысла, но она разговаривала.