А впереди ещё пять лет! Пять непостижимо долгих, мучительных лет. В какой-то момент Виктор потерял счет времени, потом начал беседовать сам с собой. Казалось, ещё немного - и навалится окончательное безумие...
- На этап!
Команда прозвучала неожиданно, ранним утром.
Заухали о бетонный пол несколько десятков по-разному обутых человеческих ног, загремели засовы...
- Выходить! "Майданы" на пол, лицом к стене. Руки за спину!
Рогов, заняв указанное в шеренге место, искоса огляделся по сторонам. И какого же было его удивление и облегчение, когда вместо нарисованных воображением монстров увидел он вокруг себя обыкновенных, исхудавших, несчастных мужчин с тревожными глазами.
Молодежь, люди в возрасте, старики...
Следующая команда прозвучала после скорого, поверхностного обыска:
- По одному на выход. Шагом марш!
Люди мгновенно подхватили свои пожитки и друг за другом бросились по коридору в указанном направлении.
Возле металлических дверей группу принял незнакомый Рогову милицейский сержант с дубинкой:
- Вправо! Быстрее... Быстрее!
Команды следовали торопливой чередой:
- На выходе стоять! По одному... Первый пошел!
Перед Виктором возник грязный, глухой двор КПЗ.
Напротив ворот, уткнувшись одна в другую, замерли две спецмашины. Зарешеченные дверцы распахнуты, на поводках у конвоиров надсаживаются лаем собаки.
Настала очередь Рогова.
- Мне теперь идти?
Он ожидал услышать что-то вроде пресловутых фраз "шаг влево, шаг вправо - побег, стреляем без предупреждения..." Однако, его просто грубо пихнули в спину:
- Пошел! Чего меньжуешься? В левую машину... бегом!
Виктор подчинился, но ноги слушались плохо.
Куда подевались былые здоровье и сила? В военном училище курсант Рогов считался неплохим спортсменом, да и потом, на офицерской должности...
Первая же неделя в камере поставила его на грань нервного истощения и физической немощи.
Виктор попытался с ходу запрыгнуть на ступеньку, но тело не послушалось. Оступившись, он с выпученными глазами распластался на земле, перегородив собой проход.
Сразу подняться не получилось - мешали буханка хлеба и банка рыбных консервов в руках, выданные вместо сухого пайка на дорогу.
- Ну что же ты, земляк? Кувыркаешься... - Раздался дружный хохот сверху. Потом кто-то добавил:
- Прямо, циркач! Давай, шевели поршнями. А то схлопочешь от этих... прикладом промеж лопаток.
Виктор снова попробовал встать, но чья-то сильная рука уже подхватила его за шиворот и втянула внутрь фургона:
- Давай, циркач!
Окон не было, свет проникал только через открытую дверь, поэтому в спецмашине царил холодный полумрак.