Девушки произвели среди рыцарей настоящий фурор. Они продемонстрировали двору совершенно новый способ флирта: точно скромницы, прикрывали глаза ресницами, потом внезапно бросали на оруженосцев и воинов многозначительный взгляд, дерзко поводили плечами, дарили мужчинам томные улыбки, полные скрытых обещаний. По сравнению с местными девушками, эти дамочки были для наших мужчин, точно котам валерьяна.
– Несмышленые парни, – заметил Увейн, когда ужин подошел к концу. – У зрелой женщины можно научиться гораздо большему, чем у смазливой девчонки.
Мои брови удивленно поднялись, и нортумбрийский принц рассмеялся:
– Моей первой любовью стала отнюдь не юная дева. И она научила меня не только верности сердца и уловкам в постели, но и военной стратегии.
– Военной? – Меня всегда возмущало, что с приходом римлян британских женщин перестали учить военному искусству. Может быть, на континенте еще остались кельтские королевы, сохранившие способность водить армии.
– Боюсь, что нет, миледи, – поспешил объяснить Увейн. – Но леди Атона – женщина необыкновенная и в своей жизни занималась многими замечательными вещами. Еще в детстве она стала изучать военное искусство – больше, конечно, тактику, чем грубую силу, а когда настала пора выходить замуж, ни один из воинов ее отца не пожелал сделать ее своей женой. Наверное, боялись, что она превзойдет их в военных знаниях. Да и они ей, вероятно, тоже не подходили. А поскольку Атона была благородного происхождения, отец не мог принудить ее к браку, и она предпочла остаться одна и сама устраивать свою жизнь. – Он лукаво посмотрел на меня и добавил: – Вы ведь слышали, от жен-христианок требуют, чтобы они смотрели на мужей как на господ и, словно слуги, исполняли любое их желание?
– В самом деле? – Так откровенно мне об этом никто не говорил, но, судя по тому, как обращались со мной многие священники, я могла бы догадаться об этом и сама.
– По крайней мере, так обстоят дела в римской церкви, – продолжал Увейн. – И я не осуждаю леди Атону за то, что она предпочла остаться незамужней. Мне повезло, что к тому времени, когда мы встретились, у нее уже было достаточно тупоголовых мужчин. А я оказался любовником, страстно жаждущим воспринять все, чему она меня могла научить. Это восполнило мне то, чего не хватало всю жизнь.
Мимолетное замечание заставило меня вспомнить его детство. Сколько раз я тогда задумывалась, что же выйдет из мальчика, враждующие родители которого не переносили друг друга? Хотя, может быть, и счастье, что, увлекшись политической игрой, Моргана не обращала внимания на сына – а то могла бы сломать его на всю жизнь.