Но Моргана и в прошлом часто ошибалась на мой счет, а все другие объяснения казались бессмысленными. Ведь даже моя смерть на костре не открыла бы ей дорогу к верховному трону Британии и не примирила бы с братом. Таким образом, политическая выгода не могла служить весомым мотивом.
Разве что…
Много лет назад отец подписал по настоянию Артура договор, согласно которому король Нортумбрии, если у меня не родятся дети и если я не вернусь в Регед, становится правителем и этой страны. Быть может, Моргана увидела в моей смерти шанс побыстрее возвести Увейна на престол не только Нортумбрии, но и Регеда?
Но это казалось абсолютной глупостью, поскольку и Увейн, и его отец были моими регентами в Регеде – собирали подати, следили за исполнением законов, то есть правили как настоящие монархи, только не имели этого титула. Я не собиралась возвращаться в Регед и даже сейчас думала о нем как о последнем пристанище на тот случай, если мы с Лансом по каким-либо причинам не сможем жить в Джойс Гарде.
Хотя тщеславие творило заговоры и пострашнее, чем этот, а Моргана как раз и состояла из одного тщеславия. Поэтому, когда мы с Увейном сели напротив друг друга за стол переговоров, я держала ухо востро, а язык за зубами и ждала, когда он окажется в тупике.
– От общения с вами у меня осталось гораздо лучшее воспоминание, чем от общения с вашим мужем, миледи, – начал Увейн. Его губы улыбались, но ни в глазах, ни в голосе не было теплоты.
По резкости манер никто бы не сказал, что я знала Увейна еще юнцом; можно было подумать, что мы едва знакомы. Меня поразило, насколько он стал похож на Уриена: может быть, не такой колоритный, но крепкий телом, со щегольским видом и закрученными усами. Я посчитала в уме, и была ошарашена: Увейну перевалило за сорок.
Рядом со мной, молчаливый и внимательный, сидел Паломид. Я потянулась за кружкой с элем, которую принес слуга, и ждала, когда сын Морганы раскроет карты, все еще не понимая, враг он мне или союзник.
– На севере, миледи, есть много людей, которые в споре с Артуром приняли вашу сторону, – не спеша заметил Увейн, поворачивая пальцами кружку. – Они помнят, что вы – одна из них, в то время как верховный король – романизированный южанин. Стоит вам сказать только слово, и воины Регеда поднимут против него оружие. Не останутся в стороне и каледонцы, не слишком довольные правлением Пендрагона, их поддержат и люди Фергуса в Дамбартоне. Конечно, если вы решитесь возглавить восстание, вам потребуется союзник – мужчина, знающий страну с военной точки зрения и способный повести в битву собственные войска.