– Погодь-ка, – сказал отец Ролта, выставляя вперед мозолистую руку. Террок натолкнулся на нее головой, еще раз всхрипнул и замер.
– Ишь, разогнался, – проворчал Кушарь, слегка толкая верзилу, от чего тот отступил на пару шагов. – Ты чего это на больного-то? Ролт только-только оклемался. Еще ходит и говорит плохо.
– Хорошо говорит! – взвизгнул Террок. – Ты не слышал еще! Так говорит, как Нартел!
– Плохо говорит. Плохо, – повторил Кушарь с убеждением. – И не Нартел, а господин Нартел. Не тебе, губошлепу, так называть менестреля господина барона. Иди-ка отседова.
Террок распрямился, бросил взгляд, полный ненависти, на Виктора и зашагал к своей компании. Несмотря на то, что кузнец стоял на социальной лестнице выше лесоруба, Террок был просто подмастерьем. Не ему спорить с Кушарем. Будь он полноправным кузнецом или еще лучше – воином, тогда другое дело. Но Террок знал свое место. Это знание вбивалось в него, как и во всех остальных плебеев, с раннего детства.
– А ты иди в дом, – Кушарь обернулся к сыну и посмотрел на него прищуренными глазами. – Давай, давай. Рано еще тебе расхаживать.
Виктор не стал спорить. Он добрел до двери, толкнул ее и вошел внутрь дома. Кушарь последовал за ним и аккуратно задвинул за собой большую деревянную щеколду, которой раньше на памяти Ролта никогда не пользовался.
Повернувшись к сыну, лесоруб несколько минут молча разглядывал его так, словно увидел впервые. Потом, сделав два шага, тяжело опустился на стул, стоящий у стены.
– Ты стал другим, – просто сказал Кушарь, теперь глядя куда-то в сторону. – После того, как ты малость оклемался, я сразу понял, что что-то не то. А когда услышал, что ты наболтал подмастерью кузнеца… ты не мог так говорить раньше.
Виктор знал, что лесоруб прав. Ролт действительно с трудом извлекал из себя связные фразы. Ну, не повезло парню родиться умственно отсталым.
Антипов вздохнул. Кушарь ждал ответа. Молодой человек бы многое дал за то, чтобы самому знать этот ответ. Еще когда он лежал пластом, то твердо решил, что не будет вести себя как Ролт. Это казалось слишком отвратительным для неуемного характера Виктора.
«Вот и приплыли, господин Миклухо Маклай, – подумал студент-географ. – А казалось, что плавание только начинается. И чего я плести должен? Что сам не знаю, кто таков? Или что родился на самом деле не здесь, а… непонятно где? Кушарь точно не поймет. И никто не поймет. Маги разве что. Но с ними мне пока встречаться несподручно до выяснения всех, так сказать. Что-то Ролт уж слишком их боялся. Ну ладно, попробуем как-то выкрутиться, а дальше видно будет».