Элпью ахнула:
— Пруд Розамунды!..
— Элпью, ты становишься похожа на помесь нового механизма в водопроводе и актера, повторяющего свою роль. Постарайся сохранить хоть немного достоинства в трудных обстоятельствах. — Графиня внимательно посмотрела на Годфри. — Здесь нет подписи. Откуда ты знаешь, что это от нее?
— Была еще одна записка.
Элпью разинула рот.
— Еще одна записка?
— Элпью! — Снова повернувшись к Годфри, графиня заговорила мягко, словно с умственно отсталым ребенком: — Когда принесли вторую записку?
— О... — Он устало взмахнул рукой. — Несколько дней назад. Я поднял ее и прочитал, но Сара вырвала ее у меня и сказала, что это ей.
— И что там говорилось?
— Что надо отложить это до послезавтра.
— Что отложить?
— Откуда я знаю? Писали Саре, а она не любит разговаривать.
— А откуда ты знаешь, что это почерк Ребекки?
— Потому что так сказала Сара.
Графиня еще раз обратилась к записке. Почерк был элегантный, явно принадлежавший образованному и грамотному человеку. «В десять часов. Пруд Розамунды. Р.».Она перегнулась через стол.
— И последнее, Годфри, откуда ты знаешь, что эта записка предназначалась тебе?
Годфри заерзал на стуле и скорчил гримасу. Графиня описала бы ее как выражение лица человека, страдающего сильным несварением, но Элпью сразу же узнала Страсть, называемую Простой Любовью — лоб гладкий, брови слегка подняты и сдвинуты в одну сторону, глаза искрятся и заведены к небу, на щеках играет мягкий румянец. Рот Годфри был слегка приоткрыт, а старческие губы чуть увлажнены.
— Она могла быть только для меня, — прошептал он.
— Прекрасно и очень даже хорошо. — Поднявшись, графиня вернула записку. — Но, Годфри, мы не можем позволить тебе пойти на это свидание в одиночестве. Мы тебя проводим.
— Но...
— Не тревожься, мы не станем мешать свиданию влюбленных. Мы тихонько постоим в тени на случай, если придется тебя защитить.
— Но...
— Ночью Сент-Джеймсский парк не самое безопасное место, ты согласна, Элпью?
— Да, миледи. Это известное место сбора воров-карманников...
— Титиров...
— Бродяг самого низкого пошиба.
— И всех дам и господ, гуляющих по ночам. — Графиня завернулась в плащ. — Если ты понимаешь, о чем я.
Элпью возилась в буфетной.
— Чем ты занялась?
— Тут в дальнем углу на верхней полке стоял очень старый роговой фонарь. Я не осмелюсь отправиться в парк без света. Нашла! — Элпью появилась, держа на отлете грязный черный фонарь.
Графиня взяла из подсвечника толстую свечу и зажгла ее от пламени очага. Потом насадила на ржавый штырек внутри помятого старого фонаря и захлопнула крышку. Сквозь потускневшее роговое окошечко с трудом пробивался тусклый желтый свет.