Позади раздался взрыв беспорядочного шума. Элпью повернулась к графине и повысила голос:
— Это бесполезно, мадам. Их здесь столько... Да и чего мы добьемся? Мистер Лукас точно ничего нового нам не скажет.
— Кто знает? Иногда безумец заметит какую-то мелочь, которую мы оставим без внимания.
И тут они услышали — в отдалении, перекрывая шум, зазвучала песня:
— О, красавица Анна, я твой, красавица Анна, иди домой.
Графиня сунула скомканный платок в карман и, подобрав юбки, устремилась в ту сторону. Элпью бросилась за ней.
Лукаса они увидели в дальнем конце галереи, рядом со входом.
— Он кажется ужасно высоким, Элпью. Что случилось? — ахнула графиня, проталкиваясь сквозь пациентов и посетителей. — Он идет на ходулях?
Элпью подпрыгнула, пытаясь разглядеть, что происходит.
— Нет, мадам, он, кажется, сел кому-то на плечи.
Толпа становилась все гуще. Женщины пробирались мимо пациентов, глазевших сквозь прутья решеток. Пение оборвалось.
— Элпью, ты его видишь?
Элпью опять подпрыгнула для лучшего обзора.
— Я вижу его, мадам. Он направляется к выходу. — Она еще подпрыгнула. — О нет. — И пошла быстрее.
— Что такое, Элпью? — Шедшая вперевалочку графиня перешла на легкую рысь. — Что происходит?
— Его уводят те двое юношей, мадам... с розовыми ленточками, которые обогнали нас в Мурфилдсе.
— Титиры! — Графиня тоже попыталась подпрыгнуть, но только скособочила парик. Придерживая его, она двинулась вперед. — Идем, Элпью, мы должны его спасти. Титиры — это гнусные, бессердечные негодяи. Им ничего не стоит ради шутки расправиться с беднягой.
Женщины покинули галерею с пациентами и свернули в центральный холл, перепрыгивая через две мраморные ступеньки. Элпью держалась немного впереди, несмотря на столкновение с группкой хихикавших девушек, которые поднимались по лестнице ей навстречу. Через тяжелые двери она выскочила во двор. Когда же она добралась до огромных ворот со столбами, то увидела двух молодых людей, галопом мчавшихся прочь с мистером Лукасом за спиной одного из седоков.
— Ну, я не знаю, — пропыхтела графиня, подковыляв к Элпью. — Что тут творится?
— Ума не приложу. — Элпью обняла графиню. — Но ничего хорошего это не предвещает. Я опасаюсь за безопасность этого несчастного, лишившегося рассудка джентльмена.
— Да. — Графиня провожала взглядом удалявшееся облако пыли. — Бедняга, может, и не в себе, но в этой достойной жалости семье и так было достаточно несчастий. А Рейкуэлл — точно самый бессовестный ловкач из всех, что мне доводилось видеть. — Она огляделась. — Как быстрее всего добраться до Линкольнз-Инн-филдс? Я считаю, что у нас остался только один путь.