Элпью нагнулась, чтобы завязать шнурок на башмаке, и невольно обратила внимание на мостовую.
— Прошлой ночью дождя ведь не было? Булыжники чистые.
— Крови нигде нет... — Графиня встала на колени и провела пальцами по земле. — Ну-ка, ну-ка! Что это? — Она подобрала и протянула Элпью пуговицу.
— Из дорогих, — заметила Элпью, опуская ее в карман.
Графиня примерилась взглядом к высокому забору, но передумала.
— Чем это я занимаюсь? Мы ничего не хотим об этом знать, верно, Элпью? Нас это не касается.
— Хоть бы уж он нас отпустил. — Элпью встретилась взглядом с бидлом и резко отвернулась к фонтану. — Пока мы здесь, трудно не думать об убийстве. Я смыла кровь Анны Лукас с рук Ребекки Монтегю.
— А я, должно быть, находилась всего в нескольких ярдах от нее, когда она...
На плечо графини опустилась рука, заставив почтенную даму подпрыгнуть. Это оказался мистер Рич, заговоривший низким приятным голосом:
— Могу я перемолвиться с вами парой слов наедине?
Наклоном головы он дал понять Элпью, чтобы та отошла. Когда она удалилась на приличное расстояние, Рич сделал свое предложение:
— Это происшествие могло бы оказаться полезным для театра. В настоящий момент наши финансы находятся в плачевном состоянии. Я подумал, не могли бы вы...
— Пошуметь? — перебила его графиня. — Боюсь, нет. Мы обе очень заняты.
— Я бы гарантировал вам две гинеи за упоминание... Рич оглянулся через плечо. — Но разумеется, ни слова им. Это будет нашим секретом.
— Вы хотите, чтобы мы написали об убийстве?
— О да. Сборы взлетят. — Рич с энтузиазмом закивал. — Больше никаких танцующих собак и визгливых евнухов. Каждое представление даст полный сбор. И никаких новшеств не потребуется. Тогда посмотрим, как с этим справится «Линкольнз-Инн»!
И тут раздался вопль Элпью. Обернувшись, графиня увидела, что ее компаньонка соскребает с ботинка собачьи экскременты.
Не успел Рич возобновить свою тираду, как в переулок с грохотом въехал экипаж, из него вышел судья.
Когда их отпустили с места преступления, графиня и Элпью в каком-то оцепенении направились домой на Джермен-стрит. Наступил вечер, и, хотя солнце пыталось проглядывать, было холодно. Минуту или две они постояли на улице, озираясь по сторонам, прежде чем подойти к парадному входу.
Едва они переступили порог, как в дверь застучали.
— У нас есть восемнадцать шиллингов, миледи. Пусть забирает. Идите на кухню, а я с ним разберусь.
Элпью открыла дверь. Как она и опасалась, это был пристав.
— Графиня Дельта Луш?
— Нет, — ответила Элпью.
— Она должна нам налог в пользу бедных.
— Сколько?