Я выдам замуж старшую дочь и перестану спать.
Прекращу выходить из дома, чтоб не пропустить звонка.
«Маленькая», «не справится», «не захочет, не будет, заплачет»
— папы нету, бабушки нету, кто ее заберет?
Я выдам замуж среднюю дочь и переселюсь под дверь.
Вдруг она возвратится ночью? Мы будем жить,
как погорельцы, не засыпая, чтобы услышать стук.
«Маленькая», «не справится», «не захочет, не будет, заплачет» —
няни нету, горничной нету — кто ее впустит в дом?
Я выдам замуж младшую дочь и лягу в ее постель,
Мне будет уже безразлично, о чем шумит коридор,
— мой невозможный ребенок повсюду заходит без стука.
Не запирай, пожалуйста, двери: вдруг она снова забыла ключи.
А поздней ночью, когда дела отпустят меня к бессоннице,
когда я сильно устану ждать, слушая тишину,
я позову тихонько: заберите меня отсюда кто—нибудь.
Но папы нету, бабушки нету — кто меня заберет?
* * *
Я буду вешать фонарь на крюк, я буду стеречь крыльцо
Я вытрясу душу из старых часов, я подожгу овин,
я испеку пирог и его, крошки швырнув под стол,
силой скормлю его тому, кто взойдет случайно на мой порог.
Маленькие! Не справятся! Не сумеют, не станут, заплачут…
Мне не нужны мои руки, без которых никто не умер.
Собакой лежать у двери — скажете, тоже искусство?
Тогда вот вы и ложитесь. Подвиньтесь левее, дует.
* * *
У моей старшей дочери внуки,
и у средней дочери внуки,
и у младшей дочери внуки.
Моя старшая дочь не спит по ночам.
И средняя дочь не спит по ночам,
и младшая дочь не спит по ночам.
Мои сумасшедшие дети.
такие исключителыю взрослые,
абсолютно во мне не нуждающиеся.
маленькие: не справляются, не хотят, не умеют, плачут…
заберите меня отсюда кто—нибудь
ГРУСТНАЯ ПОВЕСТЬ О ВОДЕ И ХЛЕБЕ
Иерусалим, муниципалитет, социальный отдел. Лето. Жарко. Душно. Бе.
Молодой социальный работник, недавно из университета, сидит на приеме. Он называется «куратор», а курирует слабые слои населения: от оказания психологической помощи до доставания обогревателей и диванов неимущим. Приемные часы — с восьми утра и до двух обычно в них не протолкнуться, но тут что—то никого. То ли чересчур жарко, то ли молодость куратора всех распугала. Тишина.
Стук в дверь. Входит пожилая пара евреев из Эфиопии. Густо—коричневого цвета, в белых крахмальных национальных одеждах, с улыбкой. Куратор
— Да, пожалуйста?
— У нас беда, закончились хлеб и вода! — отвечают пожилые люди. На сильно акцентированном, но вполне понятном иврите. Видимо, фраза заготовлена заранее.
Куратор понимает, что пожилые люди крайне бедствуют. Пенсии у репатриантов, как известно, маленькие, а толково тратить их в полном соблазнов Израиле умеют не все. «Вот и голодают порой братья наши, вот и голодают…» — бормочет себе под нос куратор, накручивая телефонный диск. Он берет у приятной молчаливой пары их адрес и отпускает с миром, обещая, что через полчаса у них будет в избытке и воды и хлеба. «Ну разве что не зрелищ», — шутит сам собой куратор, который родом из России и набит цитатами как словарь.