Давай же, ради всего святого, не то он уйдет…
И тут – возможно, у него просто помутилось в глазах – голубой комбинезон начал растекаться, уходить за красноватую пелену, застилать ему глаза, а желтые полосы вытянулись, расползлись, поглотили все вокруг.
(за дымкой, да, он за дымкой, но что это значит? значит ли это, что у меня руки развязаны или что он вне досягаемости? что все это)
Где-то внизу вспыхнул огонь и тут же погас. Блиц, мелькнуло в затуманенном мозгу Джонни.
Стилсон, оттолкнув женщину, пятился к двери, в его сузившихся глазах был только холодный расчет. Он крепко держал извивающегося мальчугана за шею и ногу.
Не могу. О боже правый, прости меня, но я не могу.
Еще две пули достали его – одна, попав в грудь, отбросила к стене, откуда его, как пружиной, отшвырнуло обратно, другая вошла слева под ребра и развернула боком к балюстраде. Он смутно осознал, что выронил винтовку – та ударилась об пол галереи и разрядилась в стену. Ломая перила, Джонни полетел вниз. Зал дважды перевернулся перед его глазами, потом раздался оглушительный треск: он рухнул на скамейки, сломав при этом ноги и позвоночник.
Джонни хотелось закричать, но изо рта ударил фонтан крови. Он лежал среди обломков, а в голове проносилось: Кончено. Я все запорол. Все насмарку.
Его грубо схватили чьи-то руки и перевернули. Над ним стояли Эллиман, Мучи и тот, третий. Перевернул его Эллиман.
Подошедший Стилсон оттолкнул Мучи в сторону.
– Брось его, – сказал он резко. – Где сукин сын, который меня щелкнул? Разбейте аппарат.
Мучи и тот, третий, исчезли. Где-то рядом темноволосая женщина причитала: …за малышом прятался, за малышом, я всем расскажу…
– Заткни ей рот, Санни, – сказал Стилсон.
– Сделаем, – сказал Санни и отошел.
Стилсон стал на колени и навис над Джонни.
– Мы знакомы, приятель? Только не ври. Ты все равно не жилец.
– Знакомы, – прошептал Джонни.
– Тримбулл?
Джонни едва заметно кивнул.
Стилсон рывком встал, и тогда Джонни из последних сил потянулся и схватил его за щиколотку. Это длилось секунду. Стилсон легко высвободился. Но и секунды оказалось достаточно.
Все изменилось.
К нему приближались люди – он не видел лиц, только ноги. Но это уже не имело никакого значения. Все изменилось.
Из глаз потекли слезы. Прикоснувшись к Стилсону, он ощутил на этот раз пустоту. Как если бы коснулся отработанного аккумулятора. Упавшего дерева. Обезлюдевшего дома. Голых книжных полок. Бутылки из-под вина, в которую только свечи вставлять.
Все меркнет, отдаляется. Обступившие его ноги теряют контуры, расплываются. Он слышал возбужденные голоса, но уже не различал слов – лишь звуки. Угасая, они сливались в одну нежную высокую ноту.