Непрерывно наступая на западе, он оголил русский фронт сначала на четверть, потом на половину, а затем и на три четверти, — и вот результат. Фронт трещал, как пустой орех в железных тисках русских клиньев, перемоловших лучшие части рейхсвера в начальных боях.
Теперь русские конные армии раскатывали в пух и прах, тыловые части ландвера, заставляя немцев стремительно пятиться назад и отдавать все те земли, что они заняли в 1915 году. Только благодаря стратегической грамотности Гофмана, отступление не превратилось в паническое бегство, потому как любой солдат, в тыл которому прорывается противник численно его превосходящий, начинает думать об отступлении.
Вильгельм был полностью согласен с Людендорфом, разбить русский паровой каток могут только боевые элитные части Западного фронта, которые нужно быстро перебросить на восток, а пока следует отступать, избегая русских клещей и новых окружений подобно пинскому.
С гневом кайзер вспомнил о том позоре, который довелось испытать Германии, когда только что сдавшиеся части привезли в Москву и под конвоем провели через весь город, как наглядный трофей одержанной победы. Эффект от этого мероприятия превзошёл все ожидания, Германия погрузилась в траур, а русских ещё больше зауважали.
Новая сводка с Восточного фронта не улучшила настроение Вильгельма. Войска противника уверенно вышли на линию старых крепостей Ковно, Гродно, Брест и Холм. К этому ординару уверенно подтягивались силы Корнилова, наступающие в Галиции. Львов, Галич, Станислав и Калуш сдались на милость победителей.
Прибывший в Варшаву Людендорф докладывал, что первые эшелоны с запада уже прибыли, и из них формируется новый фронт, проходящий через Август, Осовец, Новогеоргиевск, Ивангород и Сандомир. Выдвигать войска далее фельдмаршал считал не целесообразным, поскольку это приводило бы к распылению сил, а не созданию крепкого заслона на пути врага.
Генерал-майор Гофман прилагал огромные усилия, чтобы отвод войск на новые позиции был планомерным, а не превратился бы в откровенное бегство, чему очень способствовали, как партизаны Шкуро, так и рейды конных корпусов, от которых невозможно было отбиться. Единственное, что спасало подвергшихся удару солдат, это наличие рядом сильной крепости, что, впрочем, не всегда помогало.
Судорога пробежала по руке кайзера, когда он вспомнил вчерашнее сообщение, в котором говорилось о взятии Гродно русским кавкорпусом генерала Краснова. Преследуя отступавшую пехоту, Краснов решил атаковать прекрасную крепость Гродно с фортами и многочисленными орудиями. Под прикрытием подвезённых полевых орудий, которые засыпали стены крепости снарядами, спешившиеся кавалеристы, ринулись на штурм крепости, и она пала из-за трусости командира гарнизона полковника Вольфа. Едва только корпус Краснова появился у стен крепости, как Вольф немедленно отбыл из неё за инструкциями по обороне Гродно. Весть о бегстве командира моментально разнеслась по гарнизону, который, не раздумывая, устремился вслед за ним. Кайзер уже объявил розыск труса и заочно приговорил его к смертной казни за столь постыдную сдачу крепости, но это дела не меняло. Из-за глупости одного человека положение германских войск в Литве очень осложнилось.