— По-моему, будет полезно отправиться в страну русских!
— Незабвенный наш Маман-бий, передают люди, сначала хорошенько узнал родную степь, только после этого отправился в чужеземные края.
— Я понял, мам!..
Ночью Ерназар долго не мог сомкнуть глаз; он перебирал в уме разговор с матерью, искал ответы на вопросы, что задавал матери. Незаметно мысли его перешли на Рабийби; они ужалили его, как пчелы. Ерназар ворошил в памяти их ссоры, размолвки, что случались между ними. Нет, нет, пришел он к выводу, жена ему верна, она не способна на обман и измену. Нет, не способна! Успокоенный, Ерназар не заметил, как сон сморил его.
Проснувшись с первыми криками петухов, Ерназар услышал, что мать с кем-то разговаривает за юртой.
«Почему это ты не обучаешь ребятишек по-каракалпакски, — допытывался он у муллы, — почему мы не можем начало молитвы, хотя бы самое начало, произносить на нашем языке?»- Это разглагольствовал Шон-кы. — Мулла разобиделся, заартачился, ну, Ерназар-ага погорячился и влепил ему затрещину. А рука у него, сами знаете, тяжелая…
Ерназар выбрался из юрты и окликнул Шонкы. Тот торопливо, давясь словами, сообщил:
— Я только-только от Фазыла. Он где-то пронюхал, что мулла Шарип и Саипназар отправились в Хиву жаловаться на тебя хану.
— Проклятые шакалы! — сорвалось у Ерназара с языка, и он тут же пожалел об этом: он недолюбливал Шонкы.
Ты колдаулы, и я колдаулы, вот я и решил предупредить тебя!.. Они небось уже добрались до Хивы! Кумар-аналык покачала головой:
— Эх, сынок, напрасно ты связался с этим ублюдком муллой! Его не переделаешь! Пусть бы обучал как умеет, по-своему! Теперь хлопот да неприятностей не оберешься…
— Ясное дело! Его весь народ наш исправить не в силах, не то что один человек!.. Сейчас род колдаулы трепещет, как бы хан не учинил расправу!
— Ерназарджан, чай готов! Или, может, молока выпьешь? Шонкы, и ты угощайся молоком.
Однако Шонкы было не до угощения. Он на все лады поносил и муллу Шарипа, и Саипназара, и Маулена, который устроить-то зияпат устроил, да, видно, на несчастье, потому что не от души устраивал, не от чистого сердца…
— Хватит, Шонкы! Ступай! — приказал Ерназар. Когда болтливый гость удалился, Кумар-аналык
вздохнула:
— Сынок, ага-бий не должен горячиться…
— Рано мне, видно, верховодить!
— Коли ты осознаешь это, значит, сынок, не рано. Нечего нос вешать, кручиниться, иди-ка поброди по берегу моря, авось и полегчает на душе. Мудрецы недаром изрекли: «Печальный человек находит успокоение, побродив по берегу моря, надменный человек — побродив среди могил».