Так или иначе, может быть, необходимо начать спасение вымирающего народа юкагиров: нужно освежить их кровь, нужно дать им поддержку, нужно провозгласить клич нового социального движения — "В юкагиры!" — и неужели не найдутся честные люди, которые бросят своих скучных жен, глупых детей и немощных бабушек и возрадуются великой возможности стать полностью иным человеком?
Быть может, я, который готов разделить трудности и радости бедных болезных юкагиров, буду истинным христианином; может, в этом есть высшее сострадание к человеку — твоему ближнему, чему нас учил Христос? Ведь видел же Франциск Ассизский во сне, как он обнимает прокаженного, который превращается в Христа, почему же я не смогу увидеть Христа в бедной юкагирской женщине с провалившимся носом, когда она со стоном и заклинаниями будет дарить мне свою первозданную любовь? Неужели же я не буду любить ее на самом деле? Мне будет плевать на ее тело — я буду видеть ее несчастную, некрещеную душу, которая гибнет в потемках мрачной тайги и вымирает из-за нашествия новых трансцендентных верований, и я отрину в себе свою белую гордыню, и мороз навеки соединит наши тела, и мы застынем в блаженном, никем не оцененном поцелуе, как у Родена, и последующие поколения людей, откопав нас через миллионы лет, может быть, скормят нас своим собакам, и на миг наши тела оттают, и северный дух сойдет на землю и спасет наши нетленные сущности от позора!
Все решено, все решено, назад пути нет, и куплен билет, и самолеты увезут меня в тундру, где я скроюсь навсегда. Но пока что останутся некоторые формальности.
Я прихожу в институт красоты, я одет в изящный костюм, и французский одеколон приятным ароматом окружает мое лицо и шею.
— Что вам нужно? — говорит мне прекрасная блондинка с вишневым ртом: на ней белый халат и черные чулки.
— Я хочу быть юкагиром! — говорю я и подмигиваю ей.
— О, — улыбается она в надежде на продолжение. — А кто это? Вы и так красивы… Даже очень.
— Я знаю, — смущенно говорю я. — Но я хочу быть некрасивым. Я хочу поменять расу. Мне нужно стать монголоидом северного типа. Узкие глаза, приплюснутый нос — в общем, вы понимаете…
Она остолбеневает и смеется.
— Вы издеваетесь надо мной?
— Нет, хотя и да. Вы мне не нравитесь. Могли бы, работая в институте красоты, немножко и о себе подумать.
Это очень невежливо, но мне — будущему дикарю — плевать на вежливость, пора ведь и привыкать к иным манерам. Кроме того, это было последнее средство уговорить ее — и вот уже меня везут на операцию, и очаровательная блондинка потирает руки, предвкушая, что она со мной сейчас сделает!..