приобретать. Ведь только истинное падение открывает завесу и дает власть!
— Я не уверен ни в чем, — подумал Цмипк, — но меня влекут жочемуки… И меня вообще все влечет!
— И мне хочется истинной склизности, вязкости, сопротивления! — откликнулся Цмипкс. — Ты — всего лишь я, но как же приятно находиться где-нибудь именно с самим собой, а не с кем-нибудь еще!
— Да, и мне приятно… «Я» лучше, чем «ты», в любом случае; можно все придумать, но можно ничего и не придумывать.
— Мир свеж, — подумал Цмипкс, гланув в иллюминатор, за которым зависла ослепительно-пятнистая тьма. — Я — всего лишь недоразумение в нем. И мне надо стать его частью, неважно, как он создан. Мне все равно, что такое Соль, важно лишь, что я ее не
хочу. Я не хочу никаких влияний, хочу увидеть основу, еще не успевшую преобразоваться!
— И я! И я! — поддакнул ему Цмипк.
— Заткнись. Здесь только я есть я.
— И я!
Цмипкс вычленил в своем стульчаке длинный упругий отросток и саданул Цмипка пониже центра.
— Ох… — засмеялся Цмипк, воспаряя над синим ковром того отсека, где они сейчас находились. — А я б ластился! Я б нежился!
Он свернулся в клубочек и начал перетекаться в сторону Цмипкса.
— Э! — взвился Цмипкс. — Впрочем, может, ты и прав… Хочешь блюбви?
— А что здесь еще делать? Что?
— Я… Я не хочу самого себя, я хочу кого-то совершенно, совершенно другого…
— И я! И я!
— Заткнись.
Цмипк обиженно расставил свои оранжевые сейчас щупики и стал ими поигрывать.
— Нет… — вдург подумал Цмипкс. — Я хочу себя. Я не хочу себя! Я хочу и не хочу одновременно!
Он превратился в гладкий столбик на ножках и приблизился к Цмипку.
— Смотри сюда, на истинную слизь, которая заволакивает мой дух, которая лишает меня благодати и величия, которая сочится сквозь мои алчущие поры, которая бьет ключом желания из глубины моего устремленного вниз существа! Смотри на этот выступающийвязкий сок, заполнивший меня всего, на капельный экстаз похоти, жаждущий новых откровений, на этот влажный субстрат страсти, выделяемый истинным мною, на нежную жидкость, влекомую сладкой волей, на эту слизь… Смотри, и дрожи от этого зева восторженныхзабвений, от этого крова вечных утех! Возьмись, коснись, растворись в этой истине клокочащего чуда, в этом дыме плоти, в этом саду скользских глубин! Иди ко мне, мой падший я же, — хоть ты не яж, ты ж — я ж!!
— Я озарен жерлом этих первоначальных половых чудес! — откликнулся устремляющийся, перистый Цмипк. — Ты — словно красная перепонка, готовая обхватить меня всего; ты — как жар жизни, зовущий к гибели, как некий комок низшей прелести, как веселая красота! Ты ждешь меня, ждешь, зовешь?…