— Это опасно? — спросил я, чтобы что-нибудь сказать.
— Все опасно, — ответил он.
Похоже, дон Хуан не был настроен продолжать разговор. Он стал собирать пучки трав, сваленные в углу, и складывать в сетку. Я не решился предложить ему помощь, так как знал, что в случае необходимости он сам об этом попросит. Потом дон Хуан лег на циновку и посоветовал мне расслабиться и отдохнуть. Я улегся на свою циновку и попытался уснуть, но сна не было. Прошлой ночью я остановился в мотеле и проспал чуть ли не до полудня, зная, что через три часа езды доберусь до дона Хуана. Я видел, что он тоже не спит; глаза были закрыты, но он чуть подергивал головой, как будто что-то напевал про себя.
— Давай-ка поедим, — сказал он так неожиданно, что я вздрогнул. — Тебе понадобятся силы.
Он приготовил похлебку, но есть мне не хотелось.
На другой день дон Хуан дал мне чуть-чуть еды и велел отдыхать. Я пролежал все утро, так и не сумев расслабиться. Я не знал, что он задумал, и, самое скверное, не понимал, чего хочу сам.
Мы просидели на веранде до трех часов дня. Я сильно проголодался и несколько раз заикнулся о еде, но дон Хуан не обратил на мои намеки внимания.
— Уже три года тебе не приходилось готовить смесь, — вдруг сказал он. — Будешь курить мою, тебе потребуется немного. Выкуришь трубку и отдыхай. Тебе явится страж другого мира. Ничего не делай, просто наблюдай. Смотри, как он двигается, что делает. От твоего внимания может зависеть твоя жизнь.
Дон Хуан вдруг прервал наставления. Я не знал, что сказать, и пробормотал что-то невразумительное. Мысли разбегались. Наконец задал первый вопрос:
— Что это за страж?
Дон Хуан отказался что-либо объяснять. Я волновался и настойчиво требовал ответа.
— Сам увидишь, — только и сказал он. — Страж того мира.
— Какого мира? Мира мертвых?
— Нет, не мертвых, просто того мира. Рассказывать о нем бесполезно, надо увидеть.
Сказав это, дон Хуан пошел в дом. Я последовал за ним.
— Дон Хуан, погоди. Что ты затеял?
Он не ответил. Достал трубку и улегся на циновке посреди комнаты, с интересом глядя на меня.
— Ты ведь не боишься, — сказал он. — А делаешь вид, что боишься.
— Нет, мне в самом деле страшно.
— То, что ты чувствуешь, — не страх.
Я снова уверил его, что мне страшно; но он обратил мое внимание на то, что дыхание и сердцебиение у меня самые обычные. Так оно и было, и все же казалось, что он не прав. Я чувствовал, что во мне происходят типичные для страха изменения. Меня охватило отчаяние, как перед лицом смерти. Спазма свела желудок, я наверняка побледнел, руки вспотели. Но я заметил, что это было не то чувство страха, к которому я привык. Я шагал по комнате и говорил не умолкая, а дон Хуан сидел на циновке с трубкой в руке и выжидательно смотрел на меня. Анализируя свое состояние, я пришел к выводу, что это был не обычный страх, а боязнь того душевного хаоса, который могут вызвать галлюциногенные растения. Я продолжал расхаживать взад-вперед, пока дон Хуан не приказал сесть и успокоиться. Некоторое время мы сидели молча.