Героические воздухоплаватели дружно расхохотались.
* * *
Официальная часть закончилась непредвиденно быстро: подполковник кратко переговорил с чиновниками и военными, передал князю Думбадзе два запечатанных конверта и папку с документами, категорически отказался от предложения поселиться в доме градоначальника, известив, что остановится в «Аркадии». Посоветовал встречающим перенести свое внимание на экипаж «Муромца» и оказать им все возможные почести – сам господин Свечин здесь лишь скромный статист и обычный государственный служащий, по обязанности прибывший в Одессу. Позвольте откланяться – мне необходимо побыстрее заняться делами. К вам, князь, я непременно загляну завтра, на спокойную и неторопливую беседу. Думбадзе молча кивнул.
– Здравствуйте, здравствуйте, – поприветствовал Свечин его сиятельство и Джералда с Евой. – Не ожидали? Признаться, я и сам не думал: идея воспользоваться аэропланом осенила его высокопревосходительство, министр был на показательных полетах в Гатчине прошлым месяцем…
– И каковы впечатления? – немедленно спросила Евангелина. – Мне так интересно, расскажите!
– По дороге в гостиницу, мадемуазель. Где ваша коляска?.. Нет-нет, охрана не требуется, я тотчас потребую у полицмейстера, чтобы он раз и навсегда выбросил из головы эти глупости! Только шлейфа из вооруженных всадников нам недоставало! Наш девиз – максимальная скромность, лавры пускай пожинают господин Сикорский и его рыцари неба, заслужили… Одновременно прилет «Муромца» на несколько дней станет главнейшей городской новостью и привлечет всеобщее внимание, тогда как мы тихо и без лишней суеты успеем разобраться со сложившимся положением.
– Очень хотелось бы, – отозвался Барков. – А то мы оказались в тупике.
– Попробую вас из него вывести. Поверьте, в Петербурге тоже не сидели сложа руки, отписываясь в ваш адрес успокоительными телеграммами. Дело если не раскрыто полностью, то по меньшей мере существенно продвинулось. Давайте отложим объяснения до гостиницы, где не будет лишних ушей.
Как и просила Ева, пока ехали на Ланжероновскую (пришлось пересечь весь город), Свечин повествовал о грандиозном путешествии от туманных невских берегов до солнечной Херсонщины. После остановки в Киеве, где в баки было залито шестьдесят пять пудов бензина, попали в страшную бурю – с запада налетела гроза, аэроплан болтало как лодчонку в штормовом море, из-за атмосферного магнетизма на время отказал компас. Но самое ужасное – это провалы, названные Игорем Ивановичем «воздушными ямами»: возникало чувство безудержного падения, «Муромец» с трудом выравнивался. Тогда-то Свечина и укачало.