— Странно, — выразил свое мнение Леонид Андреевич.
— Что именно? — спросил Поль. — Здесь все странно!
— Я не вижу животных в кроне, — объяснил Горбовский. — Ну-ка, Поль, у вас глаз наметанней моего, скажите, есть там кто или нет?
Поль стал внимательно осматривать крону. Вертолет почти замер в воздухе.
— Левее… Еще… Еще… Нет, тоже ничего не вижу. А почему это вас интересует, Леонид Андреевич?
Горбовский ответить не успел, потому что лес кончился. Это было настолько удивительно, что Леонид Андреевич вскрикнул. Лес здесь, на Пандоре, не мог кончиться по определению. Он раскинулся на всем ее единственном континенте, поглотив, сожрав все свободное пространство. Он сделал лишь единственную уступку далеко на южном побережье, где увяз в самых грандиозных дюнах среди планет Периферии. Но и там он сопротивлялся изо всех сил, выбрасывая вновь и вновь свои передовые отряды вглубь песков, к Алмазным пляжам. А вот здесь, в самом центре его царства, его империи, расползалась черная неопрятная язва — совершенно голая земля. Бугристая, сморщенная поверхность угрюмо смотрела на стоявшее почти в зените солнце. Ни остатков деревьев, ни пеньков, ни тушки какого-нибудь завалящего рукоеда. Черная пустошь, словно после удара «берсерка» или взрыва маршевого двигателя звездолета. Мрачная дыра посреди залитого по самые макушки красным туманом леса.
— Вторая фаза Выпадения, — почему-то шепотом объяснил Поль.
— А какая первая? — спросил Леонид Андреевич. — Красный туман?
— Да.
— «Мы любим пластмассу, уран и бетон», — пробормотал Шестопал, задержав вертолет на самом краю черной язвы.
— А туда спуститься можно? Я, конечно, не настаиваю…
Поль посмотрел на часы.
— Ну, минут десять у нас есть. Давай, Андрей.
— Тогда держитесь, — честно предупредил Шестопал. — Будем падать.
Полозья коснулись земли удивительно мягко, хотя Леонид Андреевич внутренне весь сжался, приготовившись к сильному удару. Шестопал действительно был ас. Шестопал был герой, это ощущалось за версту. Шестопал тоже любил штурм и натиск, штурм унд дранг, как сказал бы Бадер. Как и многие на этой планете. И как еще несколько миллиардов землян на совсем других планетах. «Нам с вами не по дороге» — так, кажется, он сказал этому несчастному Атосу-Сидорову. А что сказать Шестопалу? А что сказать еще миллиарду молодых, энергичных, умных, любящих свою работу и совершенно не берегущих собственные жизни и жизни тех, кто с ними рядом?! Не окажется ли однажды так, что по этой дороге побредет он один? Ну, может быть, в обнимку со Странником. Тот тоже не любит штурм унд дранг…