Носатый толстяк, свободно расположившийся в кресле, угрюмо смотрел на собственное брюхо, лежащее на раздвинутых коленях; в правой руке он держал стилизованную рюмку, левая была закинута за спинку кресла.
гласила надпись на цоколе, высеченная почему-то сбоку.
Ив поискал имя скульптора и вскоре нашел его у самого подножия, мелкими буковками, словно этот Р. Квадрига таким образом указывал на подлинный масштаб своей личности в сравнении с личностью великого человека. Иву, впрочем, оба имени не говорили ничего. Нет, разумеется, как и всякий образованный человек, он наверняка должен был что-то слышать о них, но что именно — в такое промозглое утро ему припоминать не хотелось.
В любом случае, один из них скульптор, решил Ив, озираясь в поисках такси, а другой, вероятнее всего, абориген, ставший членом парламента в одна тысяча девятьсот забытом году.
Такси — потрепанный «рено» чуть ли не довоенного выпуска — обнаружилось у дверей остекленного заведения, над которым слабо мерцала не впечатляющая при дневном свете неоновая вывеска «У старого Голема». Особо не раздумывая, Ив толкнул дверь и оказался в полутемном помещении с низким потолком, стойкой бара, никелированными табуретами вдоль нее и несколькими круглыми столиками, на которые были взгромождены ножками вверх обычные в таких местах пластиковые стулья. Между столиками двигался в однообразном танце парень-уборщик. На одном из табуретов сидел пожилой мужчина в кожаной куртке — несомненно, таксист. За самой стойкой возвышался костлявый старик-бармен, неутомимо протиравший стаканы.
— Доброе утро! — поздоровался Ив, ни к кому особо не обращаясь.
В ответ послышалось нестройное приветствие.
— Чашечку кофе, — сказал он бармену, усаживаясь рядом с таксистом.
Старик отложил салфетку и, достав из-под стойки крохотную чашку, повернулся к кофейному автомату. Таксист, потягивая пиво из большой кружки, посмотрел на Ива насмешливо.
— Из Столицы? — спросил он.
— Угадали.
— Семичасовым, — констатировал таксист.
— Опять в точку, — подтвердил Ив.
— Ищете такси.
— Вы на редкость проницательны.
Ив постарался, чтобы в его тоне почувствовался сарказм. Его всегда раздражали проницательные провинциалы.
Бармен поставил перед ним кофе и вернулся к своим стаканам.
— Голем — это кто? — спросил Ив, чтобы сменить тему.
Таксист неопределенно хмыкнул и отвернулся.
— Пророк, если угодно, сударь, — ответил бармен, взглянув на Ива слезящимися, как у больной собаки, глазами.
Сумасшедший, весело подумал Ив, а вслух спросил:
— И что же он напророчил?
— Да весь этот нынешний бардак, уж простите за резкое слово.