Рассудка Вольф, разумеется, не утратил.
"Ясно одно, - мысленно рассуждал он, сидя на полу и обсасывая уколотый о какую-то проволоку палец. - Видеозапись здесь ни при чем. И потому совершенно неважно, выключу я прибор или нет. Дела это не меняет. Корпус, схемы - антураж, все дело в кинескопе, но туда я не полезу. И вообще следует вернуть прибору его прежний вид. Но эксперимент необходим, было сказано: нехорошо живу. А что в их понимании значит - жить хорошо? Критерии размыты. Существуют нормативные акты, некие нравственные устои. И я их не нарушаю. Я живу нормальной, правильной жизнью. Никому не мешаю... если мне никто не мешает. Любопытно, какой бы поступок мне следовало совершить, чтобы они назвали его естественным?"
За стеной на лестничной площадке послышался какой-то очень уж громкий топот, а затем немузыкальный женский взвизг. Вольф бережно отложил кинескоп и помотал головой, возвращаясь к реальности. Там, на площадке, продолжали топтаться, словно кому-то пришла фантазия сплясать зажигательный восточный танец в столь неподходящем месте. Женский вопль повторился.
Вольф убрал палец изо рта, поднялся и прошел в прихожую. Конфузливо морщась, прильнул ухом к двери.
- Сатана ты растреклятая! - услышал он голос соседки по площадке, престарелой женщины с богатым трудовым прошлым. - Налил шары! Не тронь бабу, а то живо милицию вызову!
- Я те вызову! - рявкнули в ответ. - Закройся и сиди, пока я и тебе не поднес!
- Господи, и когда ж тебя, паразита, посадят? - причитала соседка. - И когда ж ты башку себе своротишь на радость добрым людям? Ведь ни стыда у тебя, ни совести, черт нетрезвый! Вот где душман-то еще сыскался на нашу погибель...
- У-уйди, старая рухлядь! - заорал пьяный, глухо стукнула дверь, а где-то наверху снова заплакала женщина.
"Куда же смотрит общественность? - сердито подумал Вольф, с некоторым удивлением обнаруживая у себя скачок сердцебиения. Адреналин поступил в кровь - ни к чему бы. Ничего, сейчас почтенная дама позвонит куда следует, и это безобразие закончится". Он повернулся было, чтобы уйти в комнату, к своим проблемам, и вдруг вспомнил, что на площадке он единственный располагает телефоном. "Дебошира надо унять, - решил Вольф. - Придется сделать анонимный звонок, хотя это и не в моих правилах".
- Ма-а-ма! - заголосила женщина.
Вольф с лязгом распахнул дверь.
- Немедленно прекратите хулиганство! - негодующе воскликнул он.
Медведков - ибо это был Медведков, - выпрямился во весь изрядный свои рост и мрачно поглядел на Вольфа.
- Это еще что за хрен с горы? - спросил он тихо. - Не слыхали такого, не видали...