Пригоршня внимательно следил за шагавшим впереди Лесником, иногда кидал взгляд на лес по правую руку, готов был в любую секунду упасть на землю, открыть огонь из автомата.
Мне определенно начинали нравиться новые способности. Улыбнувшись, я вытянул шею и попытался прощупать Лесника. Дед шел уверенно, уклонялся от веток. Шума шагов не слышно, ничем не бряцает, не шуршит, хотя одет не по-военному, а как-то по старинке. Аура у него бледная, и в центре, на уровне груди, алое сияние - непонятная для меня болезнь, опухоль. А он и не знает. Чувствует болячку, но не придает ей пока значения, а надо бы. Опухоль еще редко беспокоит. Как же ему рассказать о ней, не выдавая своих способностей? Может, Лесник сумеет победить заразу, если вовремя обратится к врачам.
Курортник шел первым, и на нем никак не удавалось сосредоточить внимание. Далеко, шагов десять - ауру уловить или хоть что-то почувствовать я не мог. Словно голова Курортника была покрыта непроницаемым панцирем. Я попробовал погрузить сознание глубже в пелену тумана, как уже делал, когда сканировал Лесника и Пригоршню, но заслон выстоял. Только боль в висках усилилась, а увидеть хоть какую-то ниточку или распознать настроение Курортника не удалось.
Пару раз военстал останавливал группу, приседал, клал ладонь на затылок, зачем-то просовывал пальцы под шлем. Водил стволом оружия, что-то высматривая среди деревьев.
Лес поредел. Мы вышли к усадьбе, точнее, к ее границе. Я каким-то образом сам определил, что впереди по правую руку находятся развалины. От них веяло пустотой, заброшенностью. Люди здесь давно не бывали.
Мы шли вдоль заросшей высоким кустарником решетчатой ограды. Приземистые, сложенные из кирпича столбы через каждые десять шагов были соединены чугунными прутьями. Ржавые, в палец толщиной, с элементами ковки, прутья продержатся здесь еще лет сто, пока основания столбов не подмоет вода и ограда не станет разваливаться на секции. Замысловатый узор на решетке сливался с ветками высокого кустарника. Кое-где ограда уже начала рушиться; поглядев в такой пролом, я различил поросший бурьяном сад. То, что это именно сад, я понял по высоким многолетним яблоням, посаженным квадратом. Стволы деревьев покрыл лишайник, нижние ветки тонули в бурьяне. Яблони ведь должны плодоносить, только что-то не хочется пробовать их плоды, даже если бы сейчас было время урожая.
Я обошел большой трухлявый пень, еще раз кинул взгляд в пролом, на яблони, приметил висящую у куста аномалию - жарка. И не пролезешь быстро в дыру, может зацепить. Легче перемахнуть через забор, чем рисковать, пытаясь проскочить между аномалией и плотными зарослями.