Они вновь остались одни. Лада накручивала себя, боясь сдаться раньше времени. Никогда раньше ей не приходилось первой идти на примирение с мужчиной. Как каждая красавица, она привыкла, что любой ее каприз – закон. Бондарев же не собирался менять свои привычки.
«Если я ей нужен, хотя бы для ночи в постели, значит, нечего выпендриваться. Мы же взрослые люди», – считал он.
– И долго еще? – бросила вопрос в пространство Лада.
– Что тебя волнует?
– Я сейчас встану и уйду, а его кабинет останется открытым.
– За дверью нас охраняют, – напомнил Клим.
– Я не хочу быть рядом с тобой.
– Поскольку тебя не выпустят, придется уйти мне, – спокойно произнес Клим, поднимаясь со стула, и шагнул за дверь, – до встречи.
– Мы расстаемся навсегда.
Сельникова выждала пару минут, Бондарев не возвращался, наконец она выглянула из кабинета. У двери в приемной скучал молоденький парень в штатском. Сельникова двинулась вперед, не обращая на него внимания.
– Извините, но вы должны дождаться подполковника, – остановил он Ладу.
– А если мне надо выйти? – с вызовом спросила она.
– Я провожу, – казалось, ничто не может вывести парня из равновесия, он приветливо улыбался.
– В другой раз, – улыбнулась Сельникова своей самой издевательской улыбкой, – сколько мне еще ждать?
– Этого я знать не могу.
– Но его вы выпустили.
– Кого?
– Мужчину, с которым я пришла.
– Он – совсем другое дело, – это прозвучало так многозначительно, что Лада даже растерялась.
Прохоров тем временем сидел в полутемной комнате и смотрел сквозь светоотражающее стекло в кабинет для допросов. Подполковника из кабинета видеть не могли. Для сидевшего перед следователем Вадима Краснова стекло было обычным зеркалом, вмонтированным в дверцу платяного шкафа, хотя охранник олигарха и понимал что к чему.
Все, что говорил Вадим, укладывалось в стройную систему и, главное, совпадало с тем, что думал сам Прохоров. Его слова объясняли все случившееся в последние сутки.
– …перед гибелью Хайновский создал несколько групп: для ликвидации Лады Сельниковой и того человека, кто выкрал у него документы в Швейцарии; для ликвидации Липского и Братина… – продолжал «признания» Вадим. – Я был задействован в группе, нацеленной на Сельникову. Да, ее похитили… готов показать место, где мы удерживали Ладу некоторое время. Но потом, осознав, что участвую в незаконном и бесперспективном деле, я решил прийти с повинной, во всем признаться…
– В случае отсутствия в ваших деяниях тяжелых преступлений вам гарантировано освобождение от уголовного преследования. Вы можете назвать людей вашей группы? – спросил следователь.