– Пусто, – сообщил сыщик, который первым встал на ноги и начал тщательно отряхивать коленки. Публика разочарованно вздохнула. Полицейские один за другим стали подниматься.
– Господа, – обратился он к артистам и жестом попросил переводчицу заняться своими прямыми обязанностями, – я был бы вам очень признателен, если кто-нибудь из вас попросил прийти сюда вашу дирекцию!
– Я здесь, – тут же откликнулся чей-то басок, и к сухопарому следователю подошел директор этого сборного балагана. – Чем могу быть полезен?
– Как вы понимаете, – любезно начал страж правопорядка, – некоторые изменившиеся обстоятельства следствия требуют нашего немедленного вмешательства, – сообщил он, – и я бы настоятельно хотел, естественно, с вашего согласия, осмотреть цирк, всю прилегающую к нему территорию, а также служебные и жилые помещения.
– То есть, – уточнил переполошившийся администратор, – вы хотите учинить нам обыск?
Следователь безразлично пожал плечами, мол, называйте это как хотите, и напомнил:
– С вашего любезного согласия.
Ни отступать, ни скандалить, ни тем более становиться в позу директору не имело смысла. И он это прекрасно понимал. Можно было, конечно, потребовать ордер, санкцию прокурора и все такое прочее, но все эти меры отсрочили бы обыск на полчаса, максимум – на час. Следователь оставил бы здесь для наблюдения своих ребят, а сам бы быстро смотался за ордером, который ему, учитывая последствия медвежьего погрома и скрытый двойным дном тайник, выдали бы незамедлительно. Да еще подкинули бы с десяток рьяных полицейских. Так что обыск прошел бы по всем правилам кинематографа – с вытряхиванием перьев из подушек, распарыванием спинок кресел, переворачиванием мебели. Может быть, такого и не было бы, но на такой погром полицейские вполне имели право. А вдруг в тайнике перевозились наркотики? И если судить по объему полости под клеткой, туда запросто можно было впихнуть с полтонны героина! При таких раскладах тут полтруппы можно было подвести под статью и упрятать за решетку. И никакое родное правительство даже слова не пикнет в защиту своих сограждан…
Поэтому директор скрепя сердце молча кивнул в знак согласия содействовать следствию. Тем более что ни о какой плановой репетиции сейчас и речи не могло идти. Дай бог, чтобы не сорвалось вечернее представление, а то и того хуже – все гастроли.
– Только, пожалуйста, – попросил руководитель цирка, – я попросил бы вас осматривать личные вещи и помещения артистов в присутствии хозяев.
– Конечно, конечно! Непременно, – любезностью на любезность ответил следователь, и по его молчаливому знаку работа закипела.