Но в любом случае ей здесь больше делать нечего.
Проделав несколько замысловатых жестов пальцами опущенных рук – чтобы никто не заметил ее исчезновения, – Ольга бочком-бочком стала отодвигаться в сторонку, пятиться к тому месту, где меж рощицей и коноводами царской свиты тянулось широкое безлюдное поле.
Бедуин очень скоро появился на ее призыв – и Ольга, вскочив в седло, двинулась прочь, сначала шагом, потом рысью и, наконец, размашистым галопом. Оставаться здесь далее ей было совершенно незачем: император остался жив, а следовательно, заговор сорван. Как энергично суетилась свита Бенкендорфа… Что до нее, то общение с императором таило для Ольги больше сложностей, нежели выгод. К тому же у нее не было ни малейшего желания блистать в почетной роли «спасителя императора» – без всякого расчета на награду старалась…
В общем, поскольку корнет Белавинского гусарского полка Олег Ярчевский – фигура насквозь вымышленная, баснословная, можно сказать, ему следует побыстрее погрузиться в совершеннейшее небытие.
В душе мешались гордость собой и озабоченность. Взгляд камергера не сулил ничего, кроме серьезных жизненных сложностей, и к ним следовало подготовиться заранее, не полагаясь исключительно на хватку графа Бенкендорфа. Есть вещи, которых граф не принимает в расчет, поскольку вовсе о них не осведомлен…
– Волков бояться – в лес не ходить, – сказала она себе под нос ободряюще и пришпорила коня.
Вдалеке пели серебряные трубы.
Глава шестая
Неожиданная смерть
В уединенном домике на Васильевском определенно ощущалось некое подобие домашнего уюта, или, по крайней мере, нечто, схожее с покойной атмосферой закрытого клуба для высшего света. Нимми-Нот, расположившись на столе, блаженствовал над миской свежего молока, без всяких трудов раздобытого Ольгой у молочницы-чухонки с соседней линии. Поскольку новый знакомый столовых приборов не признавал, то и не разводил церемоний: время от времени наклонялся к миске и шумно втягивал молоко, ухитряясь не пролить ни капли и не запачкаться. Сама Ольга в расстегнутом доломане, положив вытянутые ноги в высоких сапогах на соседнее кресло – вылитый бравый гусар, если не отвлекаться на распущенные волосы, – задумчиво вертела в руке бокал с отличным французским шампанским. Она полагала, что после столь удачно завершившегося дела, как выражаются военные, имеет право отдохнуть совершенно по-гусарски – с шампанским и приятным собеседником (карты не обязательны, а без девиц в силу вполне понятных обстоятельств тем более можно обойтись). К тому же она была уверена, что уж сегодня никто ее в княжеском особняке не хватится: сам князь, надев парадный мундир, еще засветло объявил, что уезжает в Главный штаб и ранее завтрашнего обеда не вернется. Судя по его потрясенному и озабоченному виду, он уже знал. Хотя по Петербургу новость о покушении на императора еще не успела должным образом распространиться. Правда, ходили смутные слухи, будто на больших маневрах что-то произошло, но подробностей никто не знал, а Ольга, понятно, ими делиться ни с кем не собиралась. Так что обычная светская жизнь продолжалась, Татьяна упорхнула то ли на бал, то ли, быть может, на свидание со своим обожателем.