Он подошел к дому, постучал в полуподвальное окошко. Отдернулась занавеска, изнутри забрезжил неяркий свет, распахнулась форточка, и к ней прижалась ухом какая-то физиономия. Незнакомец, согнувшись в три погибели, что-то сказал – похоже, на том самом тарабарском языке, на котором совсем недавно обращался к Ольге, – и, выслушав невнятный ответ, выпрямился, улыбаясь во весь рот:
– Не извольте беспокоиться, все сладилось. Здесь, конечно, вам не Аглицкий клуб, но место, приятное во всех отношениях, ежели у вас в кармане позванивает нечто, имеющее хождение на всем пространстве империи Российской… Прошу-с! – и он указал на крыльцо.
Ольга последовала за ним – не без некоторой тревоги, но что еще оставалось делать, как не рискнуть в очередной раз?
В небольших сенях, где пахло кислой капустой и вениками, горел на стене крошечный фонарик. Ольгин провожатый уверенно распахнул дверь слева, за которой обнаружилась скудно освещенная лестница, ведущая вниз.
– После вас, – вежливо сказала Ольга.
– Как угодно-с, – пожал плечами незнакомец и без промедления, с видимым нетерпением стал спускаться первым.
Ничего жуткого внизу не обнаружилось. На зловещее логово разбойников помещение никак не походило: довольно большой подвал со сводчатым потолком, слабо освещенный полудюжиной свечей в извозчичьих фонариках, прикрепленных там и сям. Посреди протянулись два длинных пустых стола, окруженных разнокалиберными табуретами и стульями грубой работы, а вдоль стен размещались отгороженные дощатыми стенками клетушки. Большая их часть тонула во мраке, и никого там не было, только в одной вокруг неказистого стола сидели несколько человек и о чем-то толковали воодушевленно-пьяными голосами. На вновь прибывших они, кажется, и внимания не обратили.
Совершенно непонятно откуда вдруг возник здоровенный мужичина в полосатых шароварах, смазных сапогах и черной плисовой жилетке поверх розовой рубахи в белый горошек. Волосы его, смоченные репейным маслом, были тщательно уложены на прямой пробор, борода опрятно расчесана, а поперек жилетки тянулась толстая часовая цепочка с целой пригоршней разнообразнейших брелоков и печаток. Вполне мужицкий вид, вот только глазки чересчур прыткие и пронзительные для простой деревенщины.
– Здорово, Грек, – сказал он не без настороженности. – Я ж тебе говорил, что нынче у нас все за деньги, а в долг не иначе как завтра, так что завтра и приходи…
– Не испытываю потребности, – гордо ответил названный Греком, извлек полученный от Ольги рубль и торжественно поводил им перед лицом трактирщика. – Сам видишь, нынче мы королю кумовья…