Он кивнул на открытую «Историю искусства» Янсена. Добрая половина страниц была срезана под корешок.
— Вдобавок пакетики эти чертовы. У нее бзик, что они должны быть прикольные — разворачиваешь, а там Тинторетто какой-нибудь сраный. И чуть не в драку лезет, если я вырежу так, что чья-то там задница или буфера не окажутся прямо по центру.
Как Камилла поживает? — спросил он вдруг.
— Нормально, — вяло ответил я. Мне совершенно не хотелось думать ни о греческом, ни о моих одногруппниках, включая и Камиллу.
— Как ей на новом месте?
— В смысле?
— Неужто не знаешь? — искренне удивился Клоук. — Она переехала.
— Ты чего, совсем… Куда?
— Без понятия. Куда-то рядом, наверно. Зашел тут к близнецам — дай-ка мне вон то лезвие, — так вот, зашел вчера к близнецам, а Генри помогает ей шмотки укладывать.
Он отодвинул весы и теперь делал дорожки на зеркале.
— Чарльз сваливает на каникулы в Бостон, а она остается. Говорит, не хочет жить одна в большой квартире, а пускать съемщика — сплошные проблемы. Похоже, народу тут летом нормально будет, мы вот с Брэмом тоже хату себе подыскиваем.
Он протянул мне скрученную в трубочку двадцатку и приглашающим жестом указал на зеркало.
— Вот это я понимаю, — произнес я спустя полминуты, когда по синапсам поскакали первые искорки эйфории.
— Скажи, супер? Особенно после Лориного дерьма. Федералы послали его на анализ, так представляешь, там процентов восемьдесят талька было.
Он утер нос.
— Кстати, до тебя они тогда, случаем, не добрались?
— Фэбээровцы? Нет.
— Странно. После всей этой хрени про спасательную шлюпку, которую они всем впаривали.
— Какую еще шлюпку?
— Господи, да они всю дорогу какую-то пургу гнали. Что у нас тут сговор. Что замешаны я, Генри и Чарльз. Что мы все по уши в дерьме и в шлюпке есть место только для одного — того, кто заговорит первым.
Он снова нюхнул и энергично помассировал ноздри:
— Когда отец прислал адвоката, только хуже стало. «Зачем вам адвокат, если вы не виновны?», все такое. Вот только даже правовед этот гребаный никак не мог врубиться, чего от меня хотят. Они все твердили, что дружки мои — это, типа, Генри и Чарльз — уже меня сдали, что виноваты на самом деле они, но если я буду упираться, то навесят всё на меня.
Мое сердце скакало галопом — и не только от кокаина.
— Что — всё?
— А я знаю? Адвокат сказал, мол, не дергайся, это голимая разводка. Я спросил Чарльза — с ним ту же линию гнули. Короче… — извини, я так понимаю, ты Генри уважаешь, — но, по ходу, у него сыграло очко.
— Чего?
— Чего, чего. Он весь из себя такой правильный — наверно, даже ни одной библиотечной книжки ни разу не задержал, а тут на него ФБР, как снег на лысину. Черт его знает, что он им там наплел, но он реально переводил стрелки, причем на всех подряд.