Мне хотелось принять ванну, и часам к одиннадцати я вернулся в общежитие. Там меня ждал сюрприз: Чарльз по-прежнему спал, разметавшись на кровати. На его щеках пылали малиновые пятна. Бутылка клубничного пойла наполовину опустела.
Я потряс его за плечо, он подскочил как ошпаренный и застучал зубами:
— Б-банни! Куда он пошел?
— Чарльз, ты бредишь.
— Нет, нет, я видел его, он сидел в-вот здесь, на к-кровати.
Я сходил к соседу и попросил градусник. У Чарльза было почти тридцать девять и пять. Я заставил его выпить две капсулы тайленола, а потом спустился вниз и позвонил Фрэнсису.
Его не было дома, и я без особой надежды набрал номер Генри. К моему удивлению, трубку поднял Фрэнсис.
— Фрэнсис? Что ты там делаешь?
— О, Ричард, привет, — ответил он театральным тоном, истолковать который было нетрудно.
— Подозреваю, ты там не один и не можешь нормально разговаривать, так?
— Так.
— Все равно, мне нужен твой совет…
Я рассказал ему о злоключениях Чарльза, упомянув в том числе, где я его нашел.
— Мне кажется, он заболел. Как думаешь, что мне делать?
— Он спал в той гигантской улитке? Серьезно?
— Серьезно. Слушай, Фрэнсис, это не важно. Лучше скажи, как ему помочь? Я вообще-то волнуюсь.
Фрэнсис прикрыл трубку ладонью. До меня донесся приглушенный обмен репликами, затем голос Генри:
— Ричард, что случилось?
Я объяснил заново.
— Сколько? Тридцать девять и пять?
— Да.
— Если не ошибаюсь, это довольно много?
— Не ошибаешься.
— Говоришь, ты дал ему жаропонижающего?
— Буквально только что.
— Ну так подожди — ему должно стать лучше.
Это я и надеялся услышать.
— Хорошо.
— Он, наверное, подхватил простуду, когда спал на улице. К утру все должно пройти.
Я переночевал в кабинете шефа, сходил на завтрак, а потом, с преогромным трудом украв в буфете большой пакет апельсинового сока и несколько булочек с черничным джемом, отправился в Монмут.
Чарльз не спал, но его вид оправдывал мои худшие подозрения — лицо горело, глаза лихорадочно блестели. Судя по всему, он провел беспокойную ночь: одеяло сползло на пол, простыни сбились в комок, обнажив желтоватый матрац. Бутылка из-под вина валялась на полу. Он сказал, что не голоден, и только выпил немного сока.
— Как ты себя чувствуешь?
— Голова болит, — сонно ответил он, уткнувшись в подушку. — Мне снился Данте.
— Алигьери?
— Да.
— И что?
— Мы гостили у Коркоранов и встретили там Данте, — пробормотал он. — Его друг, толстый такой, во фланелевой рубахе, страшно на нас ругался.
Я сунул ему градусник: тридцать восемь ровно. Меньше, чем было, но все же многовато, учитывая, что он только что проснулся. Я дал ему еще тайленола, написал на бумажке служебный номер доктора Роланда и принялся объяснять, что нужно сказать тетке на коммутаторе, чтобы она соединила с кабинетом преподавателя в выходной, но он посмотрел на меня таким смятенным, жалобным взглядом, что я осекся.