Берег меня тогда не удивлял: он был слишком высок и велик, мне и в голову не приходило, что это дело рук человеческих или что он как-то связан с Прежними Людьми, о которых я иногда слышал. Для меня это был просто берег, сначала он изгибался, а потом уходил прямо к дальним холмам. Берег — часть мира, не более удивительная, чем река, небо или холмы.
Я часто бродил по верху, но редко спускался, почему-то та сторона казалась мне чужой; не враждебной, но и не моей. Однако я открыл одно местечко, где дожди, сбегая по склону, размыли в песке целую канаву. Если усесться сверху да сильно оттолкнуться, можно здорово скатиться, пролететь пару метров и шлепнуться в мягкий песок.
Часто бывая там, я никогда никого не встречал, а тут вдруг, поднимаясь после третьего спуска, услышал голос:
— Привет!
Сначала я не понял, откуда донесся голос, осмотрелся, не сразу заметил, как шевелятся верхние ветки большого куста. Они раздвинулись, высунулось лицо: маленькое, загорелое, обрамленное темными кудрями. Выражение лица серьезное, но глаза так и сверкают. Сначала мы молча разглядывали друг друга, потом я ответил:
— Привет!
Поколебавшись, она все же выбралась из-за куста. Передо мной стояла девочка, пониже меня, видно, помоложе; в домотканых красно-коричневых брючках и желтой рубашке Крест, по обычаю нашитый спереди, был из темно-коричневой ткани. Волосы подвязаны двумя желтыми бантиками Она постояла на месте в нерешимости, потом любопытство одолело осторожность, и она шагнула вперед.
Я попросту таращился на нее — чужая девчонка! Время от времени, по праздникам, собирались вместе все окрестные дети, потому я и поразился, встретив совершенно чужое лицо.
— Как тебя зовут?
— Софи. А тебя?
— Дэвид, — ответил я. — Ты где живешь?
— Вон там, — она неопределенно махнула рукой. Потом отвела глаза, посмотрела на мою канавку. — Здорово? Помолчав, я предложил:
— Попробуй.
Она уставилась на меня серьезными глазами, потом вдруг решилась, взобралась наверх, уселась и помчалась вниз, так что волосы и ленты развевались по ветру. Потом скатился я. Глаза ее сияли от Возбуждения, Софи уже не казалась такой серьезной.
— Давай еще!
Несчастье произошло на третий раз. Она уселась, оттолкнулась, съехала, свалилась в песок, но почему-то левее, чем обычно. Я тоже уселся, ожидая, чтобы она отошла в сторону. Но она не двигалась.
— Эй! — нетерпеливо крикнул я. Она попыталась встать, вскрикнула.
— Ой, не могу, больно!
— Что случилось? — спросил я, съехав вниз и подойдя к ней.
Лицо Софи сморщилось, в глазах стояли слезы.
— Левая нога застряла.