Я заколебался — и принял решение.
— Дядя Аксель, есть и другие. Он был поражен.
— Другие? — повторил он. — И много? Я покачал головой:
— Не знаю, кто они, то есть не знаю имен. У имен нет мысленной формы, мы и не пытаемся выяснить. Просто у всех в мыслях как бы разные голоса. Я и о Розалинде узнал случайно.
Он пристально, с беспокойством уставился на меня.
— И сколько же вас?
— Восемь. Было девять, но один умолк с месяц назад. Я и хотел спросить вас, дядя Аксель, как вы думаете, может, кто-то узнал? Он так внезапно замолк… Ведь если узнали о нем…
Но дядя покачал головой:
— Не думаю. Нам бы тоже стало известно. А не уехал ли он?
— По-моему, он жил поблизости. Но он бы сообщил нам, если бы уезжал.
— Он ведь сообщил бы вам, если бы о нем догадались, правда? Похоже, произошел несчастный случай. Хочешь, я узнаю?
— Да, а то мы… боимся.
— Ладно, — кивнул дядя Аксель, — попробую. Значит, мальчик, и недалеко. Месяц назад. Еще что-нибудь?
Я рассказал ему то немногое, что знал. Мне сразу стало легче. Конечно, прошел месяц, с нами пока ничего не случилось, но все же было не по себе.
Прежде чем разойтись, он еще раз мне напомнил — никто не может знать точно, что есть Норма и истинный облик Господа нашего.
Лишь позже я понял, к чему дядя Аксель это все говорил И еще я понял: его не слишком волновало, что есть Норма. Прав ли он был, пытаясь подготовить нас к предстоящим испытаниям? Не знаю… Может, лучше было бы ничего не рассказывать? Но все же он облегчил нам пробуждение…
А пока я решил не убегать из дома.
Появление моей сестры, Петры, было для меня полной неожиданностью — и традиционным сюрпризом для остальных.
В последнюю неделю-две в доме ощущалось неопределенное чувство выжидания, но никто не поминал о нем вслух. Я и не подозревал, что происходит нечто странное, до той ночи, когда раздался — вопль младенца. Вопль был пронзительный, и он явно шел из дома, а не вне его — а ведь вечером никаких младенцев не было. Но наутро все молчали. Никто и подумать не мог о том, чтобы упомянуть о ребенке открыто до приезда инспектора: он выдавал удостоверение о соответствии младенца Норме. Если бы оказалось, что новорожденный не отвечает облику и подобию Господа, удостоверения бы не выдали и все сделали бы вид, что ничего не произошло Как будто младенца и не было.
Едва рассвело, отец послал одного из конюхов за инспектором. Ожидая его приезда, все домашние старались скрыть беспокойство, притворяясь, что наступил еще один обычный день.
Время шло и шло, конюх вернулся с вежливым сообщением, что инспектор постарается заглянуть к нам в течение дня — а ведь человек, занимавший положение моего отца, мог надеяться на немедленный визит.