Пиппа пришла накануне Нового года в колготках в цветочек, армейских ботинках на платформе и в огромном растянутом свитере. У нее был такой вид, будто она и не знает, что можно иначе. Вот бы провести ее по магазинам. Она бросила потрепанную сумку с книгами на диван и шмыгнула обратно к двери, ей нужно было в последнюю минуту купить еще несколько ингредиентов. Он пошел с ней, заняться все равно было больше нечем.
– Эл Симмс, – начал он, автоматически отметив джемы «Мейплвуд», пылившиеся на нижней полке в «Барзини'с».
– Стэн Хаббард, – отбила Пиппа.
– Хэнк Кроуфорд. – Это была игра, которую они сами изобрели, – «Гиганты джаза».
Пиппа низко наклонилась и вытащила с нижней полки банку «Солений Салли». Он повернулся к ней.
– Почему ты их выбрала?
– Они классные, – сообщила она, и Барри прижал руки к груди. – Мы всегда их едим. Твоя марка?
– Была. – Унизительно. – Ощущение было, как на передовой, – сказал он, указывая на кривой ярлычок. – Люди считают, что это небольшая семья в Беркшире, которая держит все в собственном подвале.
– Разве нет? – Она бросила в тележку коробку кукурузных хлопьев.
– Нет, «Мейплвуд Мехико» их миллионами закатывает.
– А что разладилось?
– Ничего. Мы покупаем продуктовую часть австрийского конгломерата, и вот это – один из их брэндов. – Барри указал на поблескивающие ряды «Шлегель саурс», растянувшиеся шеренгой в полтора метра на полке на уровне глаз. – Мои так называемые вышестоящие считают, что мы не должны конкурировать сами с собой.
– Бедная Салли, – вздохнула она и отправилась искать остальные продукты.
Барри медленно прошел к очереди в кассу. Сегодня утром, когда Райнекер одобрил ролик для запуска «Цезаря с беконом» по всей стране, он предпринял еще одну попытку спасти Салли.
– Верные покупатели! – умолял он с раскрасневшимся лицом.
Райнекер посмотрел на него поверх очков в стальной оправе. Это его не тронуло.
– «Цезарь» не даст тебе заскучать, – бросил он снисходительно.
Барри вышел злой, почему-то остро почувствовав себя евреем. Вот и еще год прошел. На встрече выпускников в Уортоне по случаю десятилетия выпуска Барри был ошеломлен, когда узнал, что многие из его одноклассников постоянно меняют работу, порхая из одной фирмы в другую с удивительной свободой. Он же принес клятву верности этой проклятой компании, а что если из этого ничего не выйдет?
Пиппа вернулась, одинокий лепесток кукурузных хлопьев прилип к ее свитеру, Барри расплатился, и они пошли домой вдоль по 89-й улице. Ему нравилось, когда она шагала рядом с ним и ее волосы пламенели оранжевым огнем предупредительного маячка пожарной машины. Он начинает влюбляться в нее? Или ему просто приятно сидеть до темноты, болтая с ней ни о чем?