– Дыру заделали, но долгое время посетители могли заглянуть в нее и увидеть костер, горевший внизу. – Костер? В Капитолии? – удивилась Сато.
– Ну, скорее, факел – вечный огонь, превращавший этот зал в современный храм Весты. В Капитолии была даже весталка – федеральная служащая, именуемая Хранителем Крипты, которая благополучно поддерживала огонь в течение пятидесяти лет, пока – по милости политиков, религиозных деятелей и из-за дыма, якобы наносившего ущерб зданию, – от этого не отказались. И Андерсон, и Сато не на шутку удивились.
Сегодня единственным напоминанием о священном пламени служила четырехконечная звезда, вмурованная в пол этажом ниже – символ американского вечного огня, однажды пролившего свет знаний на все четыре стороны Нового Света. – Так вы считаете, что похититель Питера Соломона это знал? – спросила Сато.
– Конечно. И не только это. По всей Ротонде размещены символы, отражающие веру в Мистерии древности.
– Тайная мудрость… – с неприкрытым сарказмом проговорила Сато. – Знания, дарующие человеку божественные способности. – Да, мэм. – Не очень-то они соотносятся с христианскими устоями Соединенных Штатов.
– Возможно… Однако это правда. Превращение человека в бога называется "апофеозом". Известно ли вам, что эта тема – превращение человека в бога – ключевой элемент системы символов Ротонды? – Апофеоз? – всполошился Андерсон, словно услышал что-то знакомое. "Он тут работает. Он знает", – подумал Лэнгдон и кивнул.
– Да, "апофеоз" дословно переводится как "обожествление". Слово происходит от древнегреческого "apo" – "становиться" и "theos" – "бог".
– "Апофеоз" означает "становиться богом"? – изумленно проронил Андерсон. – Я понятия не имел. – Я что-то упускаю? – вмешалась Сато.
– Мэм, – сказал Лэнгдон, – самая большая картина в этом здании называется "Апофеоз Вашингтона". На ней изображено превращение Джорджа Вашингтона в бога. Сато недоверчиво скривилась. – Не видела я здесь такой картины.
– Еще как видели! – Лэнгдон поднял указательный палец. – Она прямо у вас над головой.
В 1865 году итальянский художник Константино Брумиди закончил "Апофеоз Вашингтона" – фреску площадью четыре тысячи шестьсот шестьдесят четыре квадратных фута на своде капитолийской Ротонды.
Брумиди, прозванный "Микеланджело Капитолия", притязал на Ротонду так же, как Микеланджело притязал на Сикстинскую капеллу: расписав самое обширное полотно зала – то есть его потолок. Как и Микеланджело, многие свои работы Брумиди создал в Ватикане. Однако в 1852-м художник эмигрировал в Америку, предпочтя крупнейшей мировой святыне святыню новую: американский Капитолий, который теперь весь украшен образцами его творчества – от тромплея в коридорах Брумиди до карнизов на потолке в покоях вице-президента. Однако величайшим шедевром живописца принято считать огромную фреску на своде Ротонды.