— Стало быть, время покажет, — подытожил Александр. — Через два часа начинается совещание по проблемам лечения Внешней группы, мы должны предоставить полную сводку о положении дел на текущий момент. Дашенька, радость моя, давай-ка в лабораторию, и не оставляй их в покое, пока не закончат, — он ласково пожал ей ладошку и потянулся к консоли компьютера.
Совещание оказалось коротким. Главный врач лечащей группы обрисовал ситуацию с состоянием здоровья Внешних. Она была неутешительной. Болезнь прогрессировала, и если с разложением клеток внутренних органов биорегенераторы ещё справлялись, то остановить неуклонное разрушение ДНК, клеток костного мозга и гибель кровяных телец они были не в силах. Затем настала очередь Александра, но и ему предложить было особо нечего. Ни одна из существующих методик не могла предотвратить неминуемый летальный исход, имелась пара перспективных наработок, представлявших серьёзный интерес, но материал был сугубо теоретический, для его реализации требовалось значительное время и специальное оборудование. Директор по медицине выслушал доклады и некоторое время молча просматривал сводки, периодически делая пометки и время от времени уточняя цифры. Наконец он оторвался от работы и посмотрел на присутствующих:
— Последний пациент из числа людей, спасённых с поверхности Внешними десять дней назад, умер сегодня утром. Это была десятилетняя девочка. — Профессор вышел из-за стола и неторопливо направился к выходу. — Предназначение врача — лечить и спасать пациентов. У нас с вами в высшей степени благородное предназначение, коллеги, — тихий голос седого старика, казалось, гремел, словно просторный кабинет вдруг стал для него мал и тесен. — Виктор Юрьевич, — профессор обернулся к главврачу лечащей группы, — вызывайте на работу дополнительную смену или две, если потребуется. Всему составу Внешней группы необходимо провести усиленный сеанс регенерационных и очищающих процедур и, во избежание перенасыщения крово— и лимфотоков продуктами распада, не позднее пятнадцати минут после завершения терапии Внешняя группа в полном составе должна быть погружена в глубокий анабиоз.
— Но, Иван Николаевич, теория анабиоза настоятельно не рекомендует глубокое погружение пациентов с высоким уровнем ионизации организма! — взволновано напомнил Александр. — Вы же знаете, что явление глубокого погружения до конца не изучено!
— К чёрту теорию! — отрезал Профессор. — Вот ты её до конца и изучишь. На то тебе и аналитическая группа, работай. Нам нужны новые методики, и я их получу во что бы то ни стало. Я больше не желаю читать доклады о смерти пациентов, иначе для чего мы здесь? Работай, Александр Дмитриевич, работай. Всё необходимое для исследований ты получишь, я сам займусь основными направлениями. Свяжись с Данилевским из научного, он будет оказывать тебе содействие от физиков, — директор протянул секретарю исписанный лист бумаги: — Готовьте приказ, и сразу же мне на подпись. — Уже в дверях седой Профессор остановился и, обернувшись, добавил: — Будем выводить больных из состояния анабиоза на время проведения необходимых процедур, анализов и применения новых методик. До тех пор, пока не удастся добиться положительной динамики; всё остальное время пациенты будут лежать в глубоком анабиозе, — мгновение помолчав, он уже тихим голосом спокойно закончил: — Это их единственный шанс. Хватит смертей, этих людей мы так просто не отдадим.