Мы следили за тем, как Полифем навестил свое плотоядное стадо на дальней стороне. К сожалению, его они не сожрали. По сути, он вообще обращал на них мало внимания. Накормил их кусками волшебного мяса из огромной плетеной корзины, что лишь усилило мое отвращение к мясному, появившееся с тех пор, как Цирцея обратила меня в морскую свинку… Может, настанет время и, присоединившись к Гроуверу, я стану вегетарианцем.
— Тут нужна хитрость, — решительно сказала Аннабет. — Силой мы его не возьмем, стало быть, надо прибегнуть к хитрости.
— О'кей, — кивнул я. — Но к какой?
— Над этим я пока еще не думала.
— Замечательно.
— Полифему придется отвалить камень, чтобы загнать стадо.
— На закате, — напомнил я. — Именно тогда он собирается жениться на Клариссе и поужинать Гроувером. Не могу даже сказать, что из этого неприличнее.
— Я могу проникнуть внутрь, — сказала Аннабет, — невидимой.
— А как насчет меня?
— Овца, — промурлыкала Аннабет, лукаво взглянув мне в глаза, что всегда заставляло меня насторожиться. — Ты любишь овец?
* * *
— Никуда не уходи, — велела Аннабет, невидимкой стоявшая где-то справа.
Ей было легко говорить. Она-то не висела под брюхом у овцы.
Впрочем, надо признать, это оказалось не так уж трудно. Прежде я заползал под мамину машину, чтобы поменять масло, это было почти одно и то же. Овца отнеслась к этому совершенно спокойно. Даже самая маленькая овечка Полифема имела достаточно крупные размеры, чтобы выдержать мой вес, к тому же отрастила густую шерсть. Я вцепился в эту самую шерсть обеими руками, ногами сдавил бедра животного — и вот я уже превратился в детеныша кенгуру под брюхом овцы и постарался повернуть голову так, чтобы жесткие овечьи волосины не лезли в нос и в рот.
Если вам так уж интересно, то запах под овцой не слишком приятный. Представьте себе шерстяной свитер, который вываляли в грязи, а потом на неделю засунули в корзину с грязным бельем в прачечной. Запашок примерно такой же.
Солнце садилось. Едва я успел проделать все описанные манипуляции, как циклоп проревел:
— Э-эй! Козочки мои! Овечки!
Стадо послушно направилось вверх по склону в пещеру.
— Теперь самое время! — шепнула Аннабет. — Я буду рядом. Не волнуйся.
Я дал молчаливый обет богам: если мы выживем, то я скажу Аннабет, что она гений. И я знал, что в случае чего боги спросят с меня по всей строгости.
Мое мохнатое такси стало тяжело взбираться на холм. Через несколько сот ярдов руки и ноги у меня заболели. Я еще крепче вцепился в овечью шерсть, и животное жалобно всхрапнуло. Я его не виню. Мне тоже вряд ли понравилось бы, если б кто-то таким же манером вцепился в мои волосы. Но, если бы я не держался, то, без всякого сомнения, свалился бы на землю прямо перед чудовищем.