Во время ланча инспектор выяснил, что Юдалл в жизни не встречался с человеком, которого он разыскивает. Всех участников фестиваля, а также любителей подобных концертов он знал в лицо, а с некоторыми был знаком лично. Однако никто из них по описанию не был похож на убитого.
— Если вы предполагаете, что он музыкант, то надо порасспросить лионских музыкантов или тех, кто работает при киностудии. И у тех и у других в труппе много лондонцев.
Грант не стал объяснять, что заключение, будто разыскиваемый — музыкант, основано исключительно на его предполагаемом интересе к фестивалю. Куда легче и приятнее было просто слушать Юдалла. Однако во второй половине дня, после того как он распрощался со своим любезным спутником, Грант все же проверил городские оркестры, но, как и предвидел, безо всякого успеха. Потом он позвонил в Ярд, выяснить, как продвигается у Уильямса его охота за номерами купюр, и поговорил с самим Уильямсом, который только что вернулся. Купюры как раз были на проверке в банке. Пока ничего определенного, но, кажется, они вышли на след.
«Что ж, — подумал Грант, вешая трубку, — по крайней мере, одна нитка из клубка начала развертываться — медленно, но верно».
История английской банкноты — всегда самое точное, самое неопровержимое свидетельство. Если по банкнотам выяснится личность друга, то, невзирая на неудачную попытку Гранта в Ноттингеме узнать, кто же был сам убитый, имя его приятеля так или иначе позволит получить эти сведения. А от убитого до Даго — всего один шаг. И все-таки настроение у Гранта было неважное. С утра им владело отчетливое предчувствие, что до ночи какая-то неожиданная информация выведет его на верный след. Он почти с отвращением вспоминал зря потраченный день, и ни удовольствие от ланча с мистером Юдаллом, ни розовый отблеск благодушного отношения этого милого джентльмена ко всему роду людскому не принесли ему утешения. На вокзале он обнаружил, что до ближайшего поезда еще полчаса, и направил стопы в ресторан при ближайшей гостинице в смутной надежде подобрать там хоть крупицы каких-нибудь сведений. В таких местах можно услышать больше сплетен, чем где бы то ни было. С кислым видом он наблюдал за официантами. Один был высокомерен и походил на раскормленного борова, другой рассеян и напоминал борзую. Инстинкт подсказывал Гранту, что от них толку не будет. Зато принесшая ему кофе официантка — миловидная женщина средних лет — пролила чуть-чуть бальзама на его душу. Уже через несколько минут они разговорились, правда их разговор постоянно прерывался — ей приходилось отлучаться выполнять заказы, — но потом она неизменно оказывалась рядом, и они могли продолжить беседу. Грант понимал, что описание человека, вполне обычного — не слепого и не горбуна, — вряд ли что-нибудь скажет женщине, которая, возможно, каждый день обслуживает до полудюжины мужчин с такой внешностью; поэтому он решил просто ограничиться наводящими вопросами.