Он навел справки после того, как Патриция Смитон поднялась на борт его яхты и пригласила на эту бестолковую вечеринку. Гвидо многое удалось выяснить о Пат и Дэйве, а также об их гостях. Он не любил приходить на встречу неподготовленным, даже если намечался банальный банкет или разудалая вечеринка.
Для Гвидо это был новый опыт. Он наблюдал, а не действовал. В его воображении сложилось много версий присутствия на одном судне Сары Бичем, которая поспешила после развода вернуть девичью фамилию, и этого золотого мальчика из лондонского Сити. Излишне говорить, что все его гипотезы были одна сквернее другой. Ибо Гвидо Барбери не отличался всепрощением подвижника духа.
Долго наблюдать он не смог и решительно двинулся в сторону Сары и Питера.
– Сара, – отчетливо произнес Гвидо, чтобы привлечь к себе ее внимание.
Но вместо этого привлек внимание ее компаньона.
– Я вас знаю! – воскликнул тот с детской непосредственностью. – Вы Гвидо Барбери, легендарный транспортный магнат, финансовый гений, – захлебываясь, частил Питер. – Я Питер Уэллс, – представился он и протянул Гвидо руку.
– Да-да, легендарный… гений… Это все обо мне, – небрежно согласился с блондином Гвидо, но руки не пожал. – Я вообще-то обращался к Саре.
Конечно, Сара ожидала, что Гвидо заявится на эту вечеринку, однако внутри у нее все всколыхнулось, лишь только она услышала его глубокий голос.
Повернувшись к Гвидо Барбери, Сара выдержала долгий взгляд своего бывшего мужа, уставившись на него так, словно была ошеломлена его «внезапным» появлением на борту яхты ее друзей, хотя знала наверняка, что за время их короткого супружества Гвидо успел ознакомиться с полным репертуаром ее притворств и дурачеств.
Гвидо Барбери был одет весьма непринужденно. Свободная рубаха, небрежно заткнутая за пояс, держалась на нижних пуговицах, обнажая столь характерную волосатую итальянскую грудь и широкую шею с выразительным кадыком. Ворот рубахи был залихватски приподнят. Мятые льняные брюки подчеркивали вальяжность его облика. Благообразие вносил только красивый кожаный ремень.
И во всей этой помятости лишь явственней вырисовывалось природное мужское великолепие Гвидо, хоть Сара пристрастным взглядом и углядела намек на первые морщинки в уголках его хитро сощуренных агатовых глаз. Четко прорисованное губы были скептически сложены, скулы напряжены – от него исходила угроза, которую Сара приняла за вызов.
Она продолжала молча взирать на бывшего мужа, неподвижно застывшего напротив.
– Сара, – снова обратился он к ней, – надеюсь, ты еще помнишь, кто я такой?