— Месье Гравашоль, какую бы партию я ни представлял, вы, думаю, уже успели сообразить, что её члены не относятся к числу робких борцов за парламентское представительство. Что они предпочитают гораздо более решительные методы. У вас был случай в этом убедиться, не правда ли? Вспомните, что произошло после того, как вы шарахнули бомбу в пресс-бюро Вадецкого…
Он видел, как лицо собеседника исказилось злобой.
— Чёрт бы вас побрал! — прорычал Гравашоль. — Пуля свистнула у меня над самым ухом, ещё бы немного…
— А что поделать? — пожал плечами Бестужев. — Сдаётся мне, ваши люди исправно выполняют ваши приказы? Точно так же и мои люди получили приказ обеспечивать мою безопасность. Когда в окно помещения, где я находился, полетела бомба… Что им оставалось делать? Логично?
— Пожалуй — пробурчал Гравашоль, по-прежнему поглядывая неприязненно. — Но какого чёрта вы перешли мне дорогу?
— Тысячу раз простите, Луи, — не без шутовства раскланялся Бестужев. — Но неужели вы настолько серьёзная персона, что революционеры всех стран должны становиться перед вами навытяжку, как новобранец перед капралом?
— Изволите быть революционером? — с той же иронией бросил Гравашоль.
— Надеюсь, вы не зарезервировали право на это понятие исключительно за собой? — не менее иронично сказал Бестужев.
— Стало быть, революционер…
— Нет, полицейский, — безмятежно произнёс Бестужев. — Мои люди у пресс-бюро действовали классическими полицейскими методами, да? Вы и в самом деле так полагаете?
Кое-чего он уже добился: перестал быть допрашиваемым. Несмотря на вопиющее неравенство в их положении, разговор приобретал некие черты дискуссии…
— Ну-ну, не особенно мне тут, — буркнул Гравашоль. — Пока что вы у меня в руках, а не наоборот. И Дунай — вот он, в двух шагах…
— Согласен, — сказал Бестужев. — Аргумент действительно веский. Но годится он, простите, только для трусов. А я не из пугливых, иначе занимался бы чем-то более мирным и безопасным…
— И всё равно, это вы у меня в руках…
— Не спорю, — сказал Бестужев. — Однако, как вы, должно быть, понимаете, у меня достаточно друзей, способных надлежащим образом отплатить за мою безвременную кончину. Там, в пансионате, вы были настолько неосторожны, что назвались… Вы думаете, если я исчезну, Боевая организация будет очень уж долго ломать голову в поисках подозреваемого? Вы полагаете, что они обратятся в суд с жалобой? Или полагаете, что память у них короткая? Если вы настолько уж горите желанием стать объектом охоты не только полиции, но и наших боевиков… Вольному воля, месье…