В номере было светло. Утро.
Матвей Бенционович рванул раму, высунулся.
У тротуара ждала пролетка.
— Скорей, барин, скорей! — махнул рукой 48–36. — Сигайте, не то уйдет!
Статский советник так и поступил — схватил сюртук и шляпу, да и «сиганул» прямо через подоконник. Отшиб ноги, зато сразу проснулся.
— Где? — выдохнул он.
— За угол повернул! — Извозчик хлестнул лошадь. — Ничего, враз догоним!
Бердичевский выдернул из кармана часы. Половина восьмого. Что-то рановато Сергей Сергеевич на службу собрался.
Сон как рукой сняло, в груди прокурора восхитительно запузырился азарт погони.
— Вон она! — показал 48–36.
Впереди катила закрытая черная карета казенного вида из тех, что обыкновенно возят на службу чиновников генеральского звания.
Она повернула на Забалканский, немного проехала по набережной, но поворот на Измайловский проспект миновала.
Ага, не на службу! Канцелярия министерства-то на Морской!
— Ночью что? — отрывисто спросил Бердичевский.
— Ничего, ваше благородие. Я ни минуточки не спал, вы не думайте.
— На-ка.
Сунул не два с полтиной и даже не три, а четыре, за усердие. Но извозчик не посмотрел, сколько дают, — просто положил деньги в карман. Тебе бы, братец, в сыскное, подумал Матвей Бенционович. Отличный бы агент получился.
Карета проехала по набережной Фонтанки, через мост выкатила на Екатерингофский и вскоре остановилась около дома с большими окнами.
— Что это?
— Гимназия, ваше благородие.
А Матвей Бенционович уже и сам узнал. Точно, гимназия. Кажется, пятая мужская. Что Долинину может там быть нужно?
Сергей Сергеевич из экипажа не вышел, да еще шторки задвинул.
Любопытно.
Ничего примечательного около гимназии не происходило. Высокая дверь то и дело открывалась, впуская учеников и преподавателей. Служитель снял фуражку и низко поклонился, приветствуя какого-то надутого господина — директора или, может, инспектора.
Один раз Бердичевскому показалось, что занавеска чуть дрогнула, но через полминуты была задернута обратно, а еще секунду спустя экипаж тронулся с места.
Что за оказия? Зачем Долинин приехал сюда в такую рань? Не на детей же смотреть?
Именно что на детей, сообразил вдруг Матвей Бенционович. Вернее, на одного из них. Пелагия говорила, что жена при разводе забрала у Сергея Сергеевича сына.
Ровным счетом ничего таинственного. Родитель был в отъезде, соскучился. Сам сыну на глаза не показывается — то ли обещание такое дал, то ли от гордости, а может быть, не хочет терзать мальчика, привыкающего к новому отцу.
Казалось бы, ничего особенного, обычный человеческий поступок, но Бердичевский был озадачен. Как-то не ожидаешь обычных человеческих поступков от злодея, который нанимает убийц и проливает невинную кровь.