— Ничего не понимаю… — развел руками капитан.
— Обыскать пароход! — приказал хмуро-сосредоточенный Долинин, — От трубы до угольной ямы! Живо!
Капитан и начальник полиции выбежали в коридор, а следователь уже совсем другим тоном, как равный равной, сказал монахине:
— Исчез ваш Стеклянный Глаз. Вот вам, мадемуазель Пелагия, ребус номер два.
На ироническое «мадемуазель» сестра не обиделась, потому что поняла — вольное обращение не для насмешки, а в знак симпатии.
— Этот не «разинец», — задумчиво произнес следователь. — Те никогда билетов не берут, да еще первого класса. Пожалуй, «фартовый». Их повадка.
— «Фартовый» — это бандит?
— Да, из какой-нибудь почтенной речной шайки. А то и залетный, среди них одинокие волки не редкость.
Подозрительное исчезновение одноглазого избавило Пелагию от чувства виноватости, она осмелела:
— Вы знаете, тот человек действительно был похож на разбойника. Только не мелкого хищника, даже не волка, а какого-нибудь тигра или леопарда.
Сказала — и застеснялась ненужной цветистости. Поэтому перешла на тон сухой, деловитый:
— Я вот чего не пойму. Если убийство совершил бандит высокого класса, то как быть с мешком, с этим, как его, «тыльником»? Зачем такому человеку мелкие кражи?
— Ребус, — признал Долинин. — Несомненный ребус.
И сделал запись в блокноте.
Полистал исписанные, изрисованные странички. Стал резюмировать.
— С первичным дознанием вроде бы все. Итак. Благодаря вам, милая сестрица, у нас появился главный подозреваемый. Приметы известны (я после запишу с ваших слов поподробнее), имя тоже. Хотя имя скорее всего фальшивое. Теперь нужно разобраться с жертвой.
Долинин наклонился над трупом, недовольно поморщился.
— Ишь как ему физиономию-то перекосило. Будет сложность с опознанием.
— Зачем же его опознавать? — удивилась монахиня. — Ведь он путешествовал не один, а со спутниками. Они и опознают.
Взглянув на врача и фотографа, прислушивавшихся к разговору, Сергей Сергеевич сказал:
— Доктор, идите в капитанскую каюту и напишите отчет. Кратко, но не упуская существенного. Вас же [это уже фотографу] попрошу сходить к боцману и принести моток бечевки. Еще попросите нож — канатный, боцман знает.
И лишь оставшись с Пелагией наедине, ответил на вопрос, причем снизил голос до доверительной приглушенности:
— Знаете, мадемуазель, почему я кинулся сам расследовать это убийство?
Вопрос был явно риторический, и, выдержав положенную по сценическим законам паузу, Долинин наверняка ответил бы на него сам, однако монахиня, которой умный следователь нравился все больше и больше, позволила себе вольность (раз уж не «сестрица», а «мадемуазель»):