Беккера нашли на клумбе в нескольких ярдах от двери конторы. Он лежал на спине с закрытыми глазами, дождь хлестал в молодое лицо, слева по голове текла кровь. Магоцци не понял, жив он или мертв. Крепко прижал пальцы к горлу, к сонной артерии, где должен биться пульс, почувствовал, но не понял, то ли это пульсирует кровь Беккера, то ли его собственная в кончиках пальцев.
Джино с сотовым телефоном со всех ног помчался к теплице, лихорадочно размахивая руками, подавая полицейским на стоянке сигналы, которые изучал в академии и думал, что напрочь забыл, а в это время Магоцци в одиночестве крался к конторе, где горел свет.
Сильный удар ноги Джеффа Монтгомери отбросил Марти на несколько шагов, сломал обезоруженную, безжизненно повисшую руку, в которой билась и трепетала боль.
– Мне очень жаль, мистер Пульман. Но это единственный способ спасти вашу жизнь.
Господи Иисусе, думал Марти, качая головой и беспомощно улыбаясь. Парень с таким же усердием хочет спасти ему жизнь, с каким хочет лишить жизни Джека. Невозможно понять столь причудливое, извращенное представление о долге и чести, о добре и зле. Но он все неожиданно понял.
Понял, что видит перед собой сейчас не одного Джеффа Монтгомери, а Мори Гилберта, Розу Клебер, Бена Шулера и, наконец, не в последнюю очередь, самого Марти Пульмана. Впервые за долгое время он почувствовал себя легко и свободно, взглянул на вещи прямо, увидел их четко и ясно.
– Слушай, Джефф. Я сам был на твоем месте, сделал то, что ты делаешь, и, поверь, это вовсе не акт справедливости.
Джефф недоверчиво и с иронией посмотрел на него.
– Вы не понимаете. Убивать по служебной обязанности – совсем другое дело.
– Я никого не убил по служебной обязанности.
Парень удивленно вздернул брови. Джек тоже.
– Что же вы сделали, мистер Пульман?
Марти глубоко вдохнул и на выдохе вымолвил, так что слова как бы выплыли изо рта:
– Я убил человека, убившего мою жену.
Джек разинул рот, попятился, наткнулся на край дивана, упал на сиденье.
– Ты застрелил Эдди Старра? – шепнул он, и Марти кивнул, не оглядываясь.
Джефф благосклонно ему улыбнулся:
– Тогда это благородный поступок, мистер Пульман. Вы обязаны были его совершить.
– Я стрелял в безоружного парня, Джефф, когда он иглу втыкал в вену, и не было в этом ничего благородного и справедливого. Я не возвысился, а превратился в убийцу, и все отдал бы, черт побери, чтобы этого не было.
Налетевший ветер ударил в стену, дверь затряслась в раме.
Джефф с жалостью смотрел на него:
– Очень плохо, мистер Пульман. Вы поступили достойно и правильно, но даже не поняли этого.