Марти закрыл глаза и слегка улыбнулся, хоть выглядел плоховато.
– Джек, давай лучше я. – Магоцци положил ладони на руки Джека, дождался, когда он выдернет свои, прижал рубашку-поло, но не слишком сильно. Совершенно ясно, черт побери, что наружу вытекает не так много крови, потому что идет внутреннее кровотечение, а это очень плохо. Марти тяжело дышит, легкие и сердце борются с напором крови, в рубашку впитывается ярко-красная кровь – артериальная.
– Эй, Пульман! – Джино присел у его головы. – Открывай глаза, приятель. Даже не думай, будто мы сами рапорт будем писать, черт возьми.
– Джино… – шепнул Марти, но глаз не открыл. – Плохо дело?
Тот тяжело сглотнул, старясь сохранить беззаботный тон.
– Шутишь? По-твоему, пуля в грудь – это семечки? Как я понимаю, с месяц пролежишь на спине, писая в утку. Будь я проклят, зачем позволил сосунку тебя подстрелить?
– Он в меня стрелял, – выдавил Джек, сцепив руки так крепко, что они побелели, чтобы не прикоснуться к Марти, не причинить ему боль. Он очень быстро дышал, быстро говорил, быстро моргал, стараясь удерживать руки на месте. – Он в меня стрелял, черт возьми, а Марти наперерез бросился, дурак, идиот, сукин сын, подставился под пулю, хотя это я виноват, во всем я виноват, Марти, проклятье, зачем ты это сделал, какого дьявола вечно геройствуешь…
Марти поднял руку, схватил его за запястье, перекатил голову, открыл глаза, посмотрел на него:
– Я не герой, Джек. Я такой же, как Мори. Запомни…
– Бред собачий…
Марти сильнее сжал его руку, и ему это дорого стоило. Он с трудом вымолвил:
– Такой же, как Мори. И как остальные. Ты им все расскажи. Расскажи Магоцци и Джино про Эдди Старра. Пусть закроют дело. – Тут он улыбнулся. – Все это время ты был единственным хорошим парнем, Джек. Лучше всех нас. Это ты герой.
Джек прижался лбом к его голове и заплакал.
Джино поднялся, хмурясь и прокашливаясь.
– Пойду посмотрю, где там чертова «скорая», – пробурчал он, гордясь, что голос лишь чуточку дрогнул.
Повернувшись к двери, увидел целое море синих форменных костюмов. Полицейские в молчаливом карауле стояли под дождем с суровыми лицами, стиснутыми губами, кое-кто тер глаза, как будто просто так. Среди них проталкивалась Лили Гилберт, маленький старый бульдозер, с прилипшими к голове седыми намокшими волосами, с залитыми дождем стеклами очков, с прямыми плечами, по которым хлестали струи. Люди расступились, пропуская ее. Она шагнула прямо к лежавшему Марти и стоявшему на коленях Джеку, не бросив ни единого взгляда на тело Джеффа Монтгомери. Магоцци поднялся, отступил назад.