Дома ее ждала знакомая до этого лишь по шепоту девок кобылка — узкая треугольная доска на двух тяжелых подставках. Аленку буквально посадили на этот узкий выступ, подтянув руки вверх, так что она стояла на носочках и пронзительно ощущала, как тугие половые губки «легли» на края доски, словно взасос целуя дерево… Теперь она была раскрыта… Раскрыта, чисто выбрита и с зажмуренными от стыда глазами — шерстяной варежкой Вера вытерла «росу», которая сразу же выдала Аленку темным пятном на свежеструганном липовом дереве. Аленке велели самой тереться промежностью об острый край — и дедуля неодобрительно хмурился, глядя, как легко и без видимых мучений влагалище девушки скользит на орудии пытки — а ведь едва-едва посадив на кобылу даже сочных зрелых молодок, дед слушал их трудные стоны и мольбы… Ей велели остановиться. Аленка глаз так и не открывала — даже когда почувствовала руки Веры на грудях: женщина сильно накрутила соски, потом помяла ладонями попу, сознательно доводя девушку до жаркой и сладкой истомы. Когда она стала конвульсивно подрагивать и облизывать губы, дедуля кивнул Родиону Сергеевичу. Несмотря на давешнее запрещение Наташеньки-душеньки, в руках у него был аршинный широкий ремень. С маху впечатал по голому заду — оглушительно хлестнул по телу ремень, дернулась Аленка… Еще и еще удары — по заду, по раздвинутым ляжкам… Дедуля жестом приказал «погорячить» девушке спину — и вот широкий ремень тяжело бьет плечи и поясницу…
Аленка приоткрыла рот, дергалась, и даже не пыталась приподняться над острым краем кобылы, и казалось, даже сама с силой втирается в доску промежностью… Ее короткие стоны были наполнены какой-то тягучей, возбуждающей страстью — и когда дыхание стало прерывистым, хриплым, когда вспухшие половые губы стали багрового цвета, а густая смазка уже вовсю блестела на остром конце доски, девушку сильно придержали за бедра, не давая двинуться. Прикусив губы, она с ужасом смотрела вниз — в руках у старика оказались длинные толстые иглы… Мгновенная боль ударила молнией судороги: игла пробила насквозь вспухшую складочку голой «похотницы» и пришпилила ее к доске. Вторая, третья… Голое влагалище девушки буквально прибили четырьмя толстыми иглами к впившейся в промежность доске…
Теперь ее напряженные ноги, дрожащие от стояния на носочках, свели вместе и туго связали. Веревка, тянувшая за руки вверх, была подтянута заново. Ровно напряженное тело было готово к настоящему наказанию. Протерев тряпицей с мокрой солью зад и спину Аленки, подрагивая от возбуждения, Верочка отошла от девушки и с замиранием сердца глянула, как в руках Родиона Сергеевича взлетела к потолку длинная треххвостая плеть, насквозь пропитанная тяжелой солью.