Гарри просидел так несколько часов, разговаривая с фотографией крестного — он не хотел возвращаться в школу. Там ждали друзья, которым будет теперь тяжело быть рядом с убийцей. Гарри говорил сам с собой, надеясь, что крестный услышит его и сможет понять и простить. Гарри убил Беллу, но ему не стало легче, он обманывал себя, что ему будет легче, когда он лишит ее жизни. Но месть не спасла Гарри от боли, от отчаяния, от чувства вины, которое поселилось в его сердце навсегда.
— Гарри, — услышал он голос за спиной и обернулся.
Это был Дамблдор. Он стоял в дверях, не входя в комнату. Гарри услышал еще шаги, и понял, что Дамблдора привел Снэйп — ведь только он, кроме Гарри знал, как попасть сюда.
— Гарри, — снова тихо позвал Дамблдор. — Можно мне войти?
Гарри сжимал в руках альбом и смотрел на двух взрослых людей, пришедших за ним, чтобы вернуть его в школу.
— Так нам можно войти, Гарри? — так же тихо спросил Дамблдор.
Гарри кивнул, понимая, что у него нет выбора. Снэйп и Дамблдор вошли. Гарри посмотрел на Снэйпа и отчетливо увидел, как Мастер Зелий вспоминает то, что произошло здесь три года назад. Но когда Снэйп посмотрел на Гарри, юноша не увидел на лице профессора злорадного взгляда — похоже, что Снэйп понимал, почему Гарри пришел сюда. Дамблдор сел на пол рядом с Гарри, а Снэйп присел на край кровати.
— Я знаю, как тебе тяжело, Гарри, — тихо сказал Дамблдор. — Не думай, что я не в состоянии этого понять — я же тоже — человек, Гарри, я тоже терял близких мне людей. Смерть Сириуса я переживаю не меньше, чем ты — ведь он, как и твои родители, были мне почти как дети. Когда погибли твои родители, я как будто потерял двоих своих детей — Джеймса и Лили; когда погиб Сириус — я потерял еще одного сына. У меня есть еще два сына — Римус и Северус, и я не хочу потерять их.
Когда Дамблдор произнес эти слова, Снэйп вздрогнул — он явно не ожидал, что Дамблдор так к нему относится.
— Ты для меня, как внук, Гарри, — сказал Дамблдор, прижимая рыдающего парня к себе. — Все твои переживания я чувствую и пытаюсь тебе помочь. Я знаю, как дорог был для тебя Сириус. И для Сириуса ты был больше, чем крестник — ты был ему почти, как сын, ведь ты — сын его самого близкого друга. Сириус тоже винил себя в смерти Джеймса, Гарри.
— П-почему? — всхлипнул Гарри.
— Потому, что Сириус настоял на том, чтобы сделать Питера хранителем вместо себя, — ответил Дамблдор. — Поэтому Джеймс послушал Сириуса, и когда они погибли, Сириус переживал точно так же, как и ты; он тоже винил себя в их смерти и чувство вины не покидало его до конца. К тому же, ты знаешь, что Сириус не дал Лили убедить Джеймса, что им грозит опасность, когда их предупредил Северус. Сириус корил себя и за это много лет.