Последняя фраза Снэйпа была сказана на фоне неприкрытого сарказма, подхлестываемого волной крайнего раздражения.
— Простите, сэр, — промямлил Гарри, опуская глаза на пол. — Я просто…
— Никогда не видели во мне обычного человека, — подсказал Снэйп. — Вы снова разочаровали меня, Поттер. Интересно, есть ли на свете нечто или некто, кого вы не измеряете по принципу — хорошо — плохо? Вам так трудно выйти за пределы своей гордыни и эмоций, чтобы быть способным по достоинству оценивать людей, их поступки и мир вокруг вас?!
Снэйп продолжал мерить шагами кухню; его слова не были пропитаны обычной злостью, в них прочитывалась некая мудрость. Снэйп был еще молод, но его слова были словами начитанного человека, уже прожившего жизнь и много видевшего на своем веку.
— Я не устаю напоминать вам, как вы похожи на своего отца, Поттер. Он тоже мог делить людей только на плохих и хороших. Он не мог допустить любого оттенка серого или белого цвета, — продолжал говорить Снэйп, не глядя на Гарри.
Тот почувствовал, что в нем снова просыпается ненависть к мастеру Зелий — Снэйп снова начал говорить об отце!
— Почему вы всегда говорите о моем отце такие слова? — не удержался Гарри. — Да, вы не ладили с ним, когда учились вместе. Но я — не он!
— Разве? — Снэйп остановился, посмотрел на Гарри, и правая бровь профессора взлетела вверх. — Позвольте мне судить об этом. Я знал вашего отца достаточно хорошо, чтобы так говорить о нем, даже если вам это неприятно, Поттер!
— Вы знали моего отца только с вашей стороны, а она предвзята, потому что вы ненавидели его! — взорвался Гарри.
Но, к его удивлению, Снэйп был спокоен.
— А разве у меня не было на это причин, Поттер? Вы же видели, как он издевался надо мной безо всяких на то оснований!
Гарри смотрел на Снэйпа ошалелыми глазами — после того, как Гарри влез в воспоминания профессора, тот едва его не убил от злости, а теперь сам вернулся к этому.
— То, что я там увидел, действительно, не красило моего отца, — пробормотал Гарри, не глядя на Снэйпа. — Но, может, у него был повод, чтобы так поступить?
Тут Гарри понял, что ему не стоило этого говорить — Снэйп побелел от злости, как тогда, но он сдерживал свой гнев и говорил, не повышая голоса. Снэйп в два шага подошел к юноше и сцепил свои длинные пальцы, зажимая в тиски запястья Гарри.
— Ты так думаешь, Поттер? А я отчетливо вижу в твоем крошечном мозге, что тебе было стыдно за своего отца после того, как ты увидел его способ развлекать себя и своих поклонников, — прошипел Снэйп, впившись своими черными глазами в Гарри. — Конечно, ты не можешь допустить мысли, что твой отец был не прав и был заносчив! Как ты можешь так думать, если все вокруг говорят, что твой отец был образцом для подражания, что Джеймс Поттер был самым талантливым учеником! Ах! Он так прекрасно играл в Квиддитч! Все вокруг только и делали, что восхищались им и его дружком Блэком!