— Они не все уничтожили, — повторил святой отец. — Нормандцы унесли с собой Кодекс монастыря с острова Скеллиг-Майкл. Я видел, как его выносил их главарь.
— Что это? — спросил Йоранд.
— Эта старинная рукопись — величайшее сокровище, — ответила Бренна, чувствуя, как при одном лишь воспоминании о ней по спине пробегают мурашки. Она невероятно красиво отделана и состоит из евангелических и других не менее ценных текстов. Одни лишь рукописи с рисунками в монастыре стоили дороже всего… — Бренна задумалась, пытаясь представить себе, сколько они могут стоить. — Дороже всего, что было еще в монастыре.
— Ну, это не так дорого, — задумчиво заметил Йоранд.
— Тогда представьте себе, что все золото и серебри великих королей, правителей Тара, ничего не стоят по сравнению с тем, что было утеряно за эти два дня. Так и сокровищ недостойны даже короли. Они могут принадлежать только Богу, — сказала Бренна.
— А теперь это принадлежит язычникам, — в заключение произнес аббат, боком перемещаясь к компании. Наконец он расположился между Муртогом и Бренной, явно не желая, чтобы рядом сидел нормандец. — Так что же, дитя мое, привело тебя к нам из Донегола?
— Тот ребенок, который родился здесь. Ребенок моей сестры, — ответила Бренна, подтягивая колени и обхватывая их руками. Ее руки предательски дрожали, и она не хотела, чтобы аббат это видел. — Я пыталась забыть о нем, но не смогла. Я хочу узнать раз и навсегда, жив ли он.
Муртог бросил на аббата быстрый взгляд, который красноречиво говорил: «Я и так рассказал слишком много». Упрямо сжав губы, отец Амброзий размышлял.
Наконец, покачав головой, он сказал:
— Нет, лучше оставить все как есть. Ты должна доверять мне, дитя мое.
От Йоранда не укрылось, как болезненно передернулось лицо Бренны. Возможно, этот пухлый церковник и был настоятелем сожженного аббатства. Но теперь стоит ему раскрыть ту тайну, и он не будет иметь над Бренной никакой власти.
Йоранд поднялся на ноги и сжал кулаки. Взгляд аббата помертвел.
— Ты расскажешь ей все, что она хочет знать, и быстро. Иначе тебя никакие боги не спасут от моей ярости.
Неожиданно Бренна вскочила на ноги и уперлась ладошками в его грудь.
— Нет, только не так, — начала умолять она. — Он и гак слишком много испытал.
— Но я даже не приступил, — грозно заявил нормандец.
— Никакого насилия, — безапелляционно потребовала Бренна.
Йоранд испепеляющее смотрел на аббата.
— Тогда обмен, — с явным нежеланием заявил нормандец. — Я называю имя человека, у которого ваша рукопись, а вы говорите Бренне, где ребенок.
Ободренный неожиданной защитой Бренны, святой отец уже увереннее встретил взгляд Йоранда.