— Наверно, появится на следующей неделе, — предположил курьер. — Небось, отсыпается где-нибудь.
— Еще бы мне этого не знать! — простонал Хэп. — А когда он явится, то притащит такую байку, что главный расцелует его за то, что не забыл нас.
Тренер Огаст Снеллинг держал перед командой ежегодную речь, посвященную итогам игры с марсианами.
— Когда вы сегодня вышли на поле, — говорил он, — я благословил вас и молил показать все, на что вы способны, все, чему я учил вас. И что же? Вы отправились на поле и подвели меня! Вы подвели Землю. Вы подвели пятьсот тысяч человек на трибунах, выложивших хорошие денежки за то, чтобы полюбоваться футболом. А вы позволили этим тупицам гонять себя по полю. Вы разыграли дюжину славных комбинаций, каждая из которых могла стать результативной. А добились вы результата? Нет!
Вы просто свора сосунков. Хороший тычок в ребра — и вы с хныканьем валитесь наземь. Может, кто-нибудь из вас попадет в сборную будущего года, а может и нет. Но если попадете, я хочу, чтобы вы хорошенько запомнили: когда мы отправимся на Марс, я намерен вернуться с кубком, даже если его придется украсть. В противном случае я остановлю корабль на полдороге и вышвырну всех вас за борт, а потом выпрыгну сам.
Впрочем, его слова мало что значили, потому что тренер Снеллинг, король всех земных тренеров, с небольшими вариациями говорил то же самое земным командам после каждой игры с марсианами на протяжении последних двадцати лет.
За матовым стеклом исполинской машины зароились неясные, странные, чудовищные тени. Алексис Андрович вглядывался, затаив дыхание. Тени на мгновение оформились, а затем растаяли, но сохраняли отчетливость достаточно долго, чтобы Алексис рассмотрел то, что хотел видеть, и этот мимолетный взгляд наполнил его душу безграничной радостью триумфа.
Первый шаг сделан. Сделать второй будет потруднее, но теперь, когда Алексис получил настоящее подтверждение своей теории, дело пойдет быстрее.
Выключив машину, Алексис вышел в раздевалку, помыл руки, втиснулся в пальто, распахнул дверь и заковылял вверх по ступенькам на улицу.
Проспект встретил его дребезжащими криками механических газетчиков.
— Земля проиграла 19:0!.. Прочтите, как это было!.. Спецвыпуск! Спецвыпуск!.. — снова и снова повторялись записанные на встроенных в них магнитофонах слова.
Стоило сунуть монету в щель и потянуть за рычаг, как автомат выдавал пламенеющую пурпурными заголовками газету с цветными снимками узловых событий игры.
Перемигивались радужные неоновые фонари, по широкому и гладкому, будто полированному, тротуару быстро и почти беззвучно ползли уборочные машины. А в воздухе, над головами, стоял гул воздушного уличного движения.