— Кто осмелился бы, мать?
Престол Амерлин с горечью рассмеялась:
— Почти что любая, дочь моя. Смута в Кэймлине. Созвана Великая Охота — а ни у кого из нас даже намека на это не было, о ней узнали, когда она уже была провозглашена. Лжедраконы появляются, будто поганки-багрянки после дождя. Государства слабеют, исчезают с лица земли, а знать забавляется Игрой Домов увлеченнее, чем когда-либо с тех пор, как Артур Ястребиное Крыло в корне пресек их интриги и козни. И, что хуже всего, каждой из нас известно: Темный вновь зашевелился. Покажи мне сестру, которая не считает, что Белая Башня теряет былое понимание событий, цепкость и точность мыслей, и, если она не из Коричневой Айя, она — слепа и глуха. Отпущенного нам времени все меньше, дочь моя. Порой я чувствую, как укорачивается этот срок.
— Как вы говорите, мать, все меняется. Но по-прежнему наихудшие опасности ждут за Сияющими Стенами, а не внутри них.
Долгие минуты Амерлин смотрела в глаза Морейн, потом медленно кивнула:
— Оставь нас, Лиане. Мне нужно поговорить с моей дочерью Морейн с глазу на глаз.
Миг колебания, и лишь потом Лиане произнесла:
— Как вам угодно, мать.
Морейн чувствовала изумление Лиане. Амерлин редко удостаивала кого-либо аудиенцией без присутствия Хранительницы, тем более сестру, которую есть все основания наказать.
Дверь открылась и закрылась за Лиане. Она ни словом не обмолвится в приемной о том, что происходило здесь, но известие, что Морейн осталась наедине с Амерлин, распространится среди Айз Седай в Фал Дара словно лесной пожар по сухостою, и наверняка оно послужит пищей для размышлений и предположений.
Едва дверь закрылась, как Амерлин встала, и у Морейн на миг защипало кожу — так бывало всегда, когда другая женщина направляла Единую Силу. На мгновение ей показалось, что Престол Амерлин окружена ореолом яркого света.
— Не знаю, научился ли кто твоему старому фокусу, — заметила Амерлин, легко коснувшись пальцем голубого камня на лбу Морейн, — но у большинства из нас есть свои маленькие хитрости, не забытые с детства. В любом случае, никто не услышит того, что будет сейчас нами сказано.
Вдруг она обвила Морейн руками; Морейн обняла ее в ответ — теплые объятия старых подруг.
— Ты одна-единственная, Морейн, с кем могу вспомнить, кем я была. Даже Лиане всегда ведет себя так, будто я стала палантином и жезлом, пусть мы даже остаемся одни с нею, будто мы никогда не хихикали, будучи послушницами. Иногда мне хочется, чтобы мы по-прежнему оставались послушницами, ты и я. Такими наивными, чтобы видеть все будто обернувшейся явью сказкой менестреля, такими простодушными, чтобы думать, будто мы найдем мужчин — они обязательно принцы, помнишь, красивые, сильные, добрые? — которые могли бы выдержать жизнь вместе с женщиной, обладающей силой Айз Седай. Такие глупые, чтобы мечтать о счастливом конце историй менестреля, о том, чтобы прожить свои жизни подобно жизням других женщин, просто немного подольше, чем они.