– Лишнего времени для отдыха нет! Двигайтесь! – прокричал он своим офицерам.
А сам направил своего коня к отдыхавшим в стороне воинам из Нингуты.
– Говорите! Вы из Нингуты? – повелел он упавшим на колени людям. – Почему с вами нет ни одного старшего?
– Господин! – начал самый смелый из них. – Нингуты больше нет!
– Что ты говоришь, негодяй? – похолодел Дюньчэн. – Немедленно объяснись!
– Господин, три десятка дней тому назад к Нингуте подошли два корабля. Они пускали в небо чёрный дым, словно внутри них сидели духи‑эньдури! – стал говорить, едва не плача, молодой воин с повязкой на голове. – Я был в карауле на стене крепости, когда увидел корабли.
– Да говори, что же было дальше! – воскликнул дутун, соскочив с коня и схватив воина за шиворот.
– Они неспешно поднимались по реке, господин! А потом начали пускать по крепости заряды, которые разрывали стены на куски. Я едва остался жив, когда стена рухнула!
– В Нингуте разбиты стены?! – вскричал Дюньчэн. – Отвечай, трус!
– Нингуты нет, господин, – негромко проговорил оскорблённый бранью знатного военачальника молодой маньчжур. – Крепость полностью разрушена, городок сожжён. Дьяволы с кораблей увели с собою лишь два десятка офицеров, остальные пленные были казнены.
– Что? – выдохнул дутун, взмахнув широкими рукавами своего одеяния. Он удержался на ногах благодаря неимоверным усилиям воли. Тело его захватил холод липкого страха, члены ослабли. На лице выступил холодный пот.
'Что с Эрдени, что с детьми? Мой почтенный отец!' – гулко пронеслось в его голове.
– Отвечай, что с моей семьёй, пёс, – едва слышно проговорил Дюньчен, собравшись с силами. – Там была молодая женщина и двое детей, это моя семья.
Воин молчал, не открывали рта и остальные, поникшие духом беглецы из разрушенной крепости. Несколько мгновений дутун молча смотрел на них, лишь ноздри его шумно раздувались от учащённого гневного дыхания. Наконец, он прокричал ругательство и взмахнул рукой. Мелькнул на солнце блеск металла и голова молодого маньчжура покатилась к ногам спешившихся воинов Дюньчэня. Сидевших на коленях маньчжур из Нингуты забрызгало кровью казнённого.
– Что с моей семьёй? – снова закричал военачальник. – Отвечайте! Не то перебью всех, как бешеных собак!
– Господин! – возопил один них. – Нет нужды казнить верных вам воинов! Чужаки забрали ваших детей и вашу супругу на свой дьявольский корабль без вёсел и парусов.
После некоторой паузы другой добавил:
– Ваш почтенный отец погиб, защищая своих внуков, как и ваша мать, господи‑и‑ин!
Нелепо закрываясь руками, говоривший эти страшные для дутуна слова, пригнулся и раскрыл рот в безмолвном крике. Сабля Дюньчэня холодом металла коснулась шеи несчастного. Воин, не выдержав напряжения, завалился на землю, а вскоре отполз от дутуна, который так и остался стоять недвижимой статуей, закрыв глаза. Наконец, военачальник, сбросив оцепенение, начал отдавать приказы. Первым делом он, после недолгого напутствия, отослал четвёрку воинов с посланием обратно в Мукден. После чего, нахлёстывая коня, Дюньчэн бросился вперёд, обгоняя одну повозку за другой.