– Лучше, чем к китайцам, но хуже, чем к монголам, – усмехнулся дутун. – Если ты это имеешь виду. Над круглошляпниками иногда посмеиваются. У них свои отряды и их офицеры получают приказы.
– От военачальников вроде тебя? – уточнил Игорь.
– Да, таких как я или от моих заместителей, – отвечал пленник.
После этого сунгарийский воевода задумался на несколько тяжёлых для маньчжура минут.
– Давай так, – сказал Дюньчэню Игорь. – Ты отвечаешь на все мои вопросы, касаемые твоего народа, государства и его соседей.
Повисла пауза, Матусевич внимательно смотрел на лицо маньчжура. Ни один мускул не дрогнул на лице азиата. Готов ли он рассказать всё, что знает, подумал воевода.
– После этого я отпускаю тебя, вместе с семьёй в Нингуту. Отвезу на моём корабле.
Дутун коротко кивнул, после чего спросил, смогут ли вместе с ним вернуться и его люди. На что воевода отрицательно покачал головой:
– Только ты и твоя семья.
Маньчжур был согласен даже на это, самое главное теперь – достичь живым Нингуты. Ведь обладая некоторым знанием о новой напасти для империи – северных варварах, ведомых чужеземцами‑христианами, Дюньчэн понимал, что он сможет сделать больше, чем Лифань. А для начала, нужно было выяснить, являются ли эти христиане братьями тех, что якшаются с ханьцами и стараются получить разрешение торговать с маньчжурами. А уж после этого строить долговременную стратегию их усмирения.
– Ты что, Игорь! – после того как они вышли из тюремного помещения, Лазарь удивлённо обратился к Матусевичу. – Ты отпустишь его, после всего, что он видел?
– Отпущу, – кивнул воевода, улыбаясь.
– Товарищ майор, я не узнаю вас! – воскликнул спецназовец. – Это же профессиональный военный, военачальник. Его ждёт целая армия! И ты его отпустишь?
– Отпущу‑отпущу! – рассмеялся Матусевич. – До первого оврага.
Лазарь картинно вздохнул и покачал указательным пальцем. Он едва не поверил своему командиру. Всё правильно, врагу можно обещать всё, что угодно. Главное – забыть выполнить эти обещания. Джентльменство на войне – путь к поражению. С врагом церемониться нельзя, ибо чревато. Ему сразу вспомнился эпизод из старшей школы. Учитель рассказывал об удивительном случае глупой вежливости на войне. Тогда шла австро‑французская война за земли южно‑немецких княжеств. Так вот, на начальном этапе войны в битве при Аугсбурге, один французский генерал решил дать австрийцам фору. Он проскакал мимо австрийской шеренги, галантно помахивая врагу шляпой и предлагая им право первого выстрела. Австрийцы, не будь дураки, согласились. Когда дым рассеялся, в живых осталось едва ли треть от французской шеренги. Множество солдат лежало на земле, изломанных, словно соломенные куклы. Ранения были страшными, а вопли и стоны умирающих оглашали поле боя, вводя в оцепенение оставшихся в живых. Вторая шеренга французов дрогнула. Австрийцы же, вооружённые русийскими мушкетами, продолжали стрелять, не отвечая галантностью на галантность. В итоге французы тогда потерпели сокрушительное поражение. Франция же вскоре и вовсе проиграла войну, а Австрия стала гегемоном в южно‑немецких землях на добрую сотню лет. Вот и тут, отпустишь опытного военачальника, нагруженного опытом и знаниями обратно к его войску – и завтра не ты, так твои товарищи умоются кровью.