Викарий Моррис перестал читать и зажег лампу. Стемнело. Он налил себе чаю и, мельком взглянув на стенные часы, вышел в сад, позвать пестрого кота, бродившего где-то по соседству. Кот был единственным существом, которое викарий терпел возле себя. Сколько он себя помнил, он никогда не любил собак, развязных, нечистоплотных животных, которые совокупляются у всех на виду. В кошках же ему чудилось нечто бунтарское, необъяснимое. Кто знает, о чем думает кот, глядя на языки огня в камине?
Вернувшись в дом с котом на руках, викарий сразу же ощутил опасность. Он отпустил Сэнди, и тот, мяукнув, скользнул по коридору в гостиную.
Поколебавшись, викарий с сильно бьющимся сердцем последовал за котом. Ладони у него вспотели, и он нервно вытер их об одежду.
Она сидела в плетеном кресле у камина, и из-под шляпки с облаком перьев он хорошо видел ее сверкающие золотистые глаза. Сэнди, смущенный вторжением постороннего в свое царство, забился в угол.
– Кто вы, мистер Моррис? – спросила она.
Викарий нервно сглотнул.
– Миледи! Как я… Какая честь… – Слова булькали в горле, не желая выходить наружу. – Снова в наших краях?
– Я задала вам вопрос, – спокойно повторила она. – Кто вы, Роберт Моррис?
– Я? Я викарий. – Он наконец-то смог улыбнуться. – Может быть, чаю? Я не привык…
Амалия не сказала ни слова. Он ловко достал вторую чашку, налил в нее чаю.
– Признаться, я привык один… Сахару?
– Да. Ну так кто же вы, сэр?
Викарий сел и сложил руки перед собой кончиками пальцев. Такая поза вскоре показалась ему утомительной, и он опустил руки.
– Что есть человек? – Он чувствовал себя все увереннее. – Древние не раз пытались ответить на этот вопрос. Квинтилиан…
– Не пытайтесь увиливать. Старый герцог Олдкасл – ваш отец?
У викария вдруг напряглись все мускулы на лице.
– С чего вы взяли?
– С того, что больше всего на свете вы ненавидите его семью.
У него забегали глаза. Это было неприятно. Она поднялась с места и подошла к нему. Медленно, очень медленно, – и он стиснул руками подлокотники, борясь с желанием вскочить и убежать прочь.
– Ну так как? – спросила она, останавливаясь перед ним и глядя на него сверху вниз с безграничной гадливостью.
Моррис почти решился. Он уже сознавал, что выдал себя, но не мог вот так просто прекратить сопротивляться.
– Я не понимаю…
– Нет, вы все понимаете.
Она метнула взгляд на Сэнди, притаившегося под комодом, и не спеша вернулась на свое место.
– Вы незаконнорожденный. Кто была ваша мать, я не знаю. Вероятно, одна из служанок в Олдкасле. Герцог был не слишком разборчив в своих связях. Ваша мать умерла. Вас воспитали чужие люди, и от них вы узнали, кто ваш отец. Вы были нищим, жалким, отверженным. Он был богат и знатен, его дети учились в лучших школах и имели все, а главное – они не были незаконнорожденными. Когда вы возненавидели его и их? Тогда, в детстве, или позже? Вы стали священником и втерлись в доверие к леди Эверилл. Вы добились назначения в этот приход, лелея в душе план мести. Не так ли?