– Как не думай так? Твой ружьё мой голова смотри. Зачем? – Он повернулся к одному из молодых Чукчей и что-то сказал ему по-чукотски.
Алексей, держа в руке тяжёлый взведённый пистолет, подошёл к Ивану:
– Как вам кажется, что у них на уме?
– Полагаю, драться они сейчас не станут, – едва слышно отозвался Иван. – Посидим немного, побеседуем. Может, удастся выведать, что на уме у этих бестий.
– Не рискуем ли мы?
– В неспокойное время рискуешь всегда.
– Быть может, сразу лучше захватить их в плен? – предложил нерешительно Алексей Сафонов.
– А вы уверены, что за нами сейчас не следят другие? И уверены ли вы, что ваш проводник не примет их сторону? Я не уверен ни в чём, поэтому предпочитаю выждать. Отведите-ка Марью Андреевну подальше, а мы пока подёргаем этих Чукоч за языки.
– Машенька, – Алексей остановился около сестры и Павла Касьяновича, – побудь пока тут, на санках. Павел Касьяныч, Иван просит вас держаться возле Маши на всякий случай…
– Понимаю, – кивнул купец, почёсывая свою смолистую бороду, – у него нос на беду всегда навострён.
Перед Чукчами опустился на корточки Ворон. За спиной у Ворона лежал в колчане лук, сильно отличавшийся от луков, которыми были вооружены Чукчи. Этот лук был вдвое меньше и сделан не из дерева, а из распиленных бивней моржа.
– Это эскимосский лук, – пояснил Иван Копыто, заметив вопрос во взгляде Алексея Сафонова. – Отец высоко ценит его.
– Я слышал, что Седая Женщина будит в Чукчах злобу, – сказал Ворон по-русски, обращаясь к Чукчам, – слышал, что он подбивает к войне. Многие ваши уже были у крепости на Красном Озере, угрожали.
Алексей Сафонов удивился, услышав, насколько чисто говорил Юкагир по-русски.
– Моя не знай Седая Женщина, – ответил старик с горностаевой шкуркой на шее.
– Седую Женщину знают все ваши. Он вселяет в людей злобу, – повторил Ворон, – он злой человек, его надо убить.
Глаза молодых Чукчей вспыхнули огнём. Один из них подался вперёд:
– Твой язык желай смерть шаману. Твой язык желай смерть всем Чукча. Твой сердце храни ненависть. Чукча всегда побивай Юкагир. Твой сердце помни это и храни злость. Твой имей злой сердце и злой язык. Твой худо говори о хороший шаман.
Старик с горностаем озабоченно покачал головой, несдержанность молодого воина помешала ему вести задуманную игру.
– Значит, ты всё-таки знаешь Седую Женщину? – Иван включился в разговор со своего места.
Старик промолчал, а юноша запальчиво ответил, почти выкрикнул:
– Да, моя знай шаман, моя следуй призыв Седая Женщина!
Иван заметил, как рука молодого Чукчи осторожно потянулась к висевшему на поясе боевому ножу, и незаметно для других подмигнул Григорию. Казак встал, будто бы разминая ноги, и сделал несколько шагов в сторону; там он медленно опустился на корточки, держа ружьё на коленях. С нового места ему был открыт второй молодой чукотский воин. Ворон продолжал сидеть неподвижно, глядя в глаза разозлившемуся Чукче.